– Толедо*? Золинген*? – отрывисто спросил я Филиппа, постукивая пальцем по лезвию, на котором не увидел никаких клейм.
– Нет, сир, – ответил вроде как мой оруженосец, – клинок ковали в горах басков, в Алаве*, а вот рукоять и ножны сработали уже в цеху златокузнецов города Тура, пока вы там гостили у вашего дяди. Ювелиры там – близ резиденции владетеля франков, искусней, чем наши.
Вот и все, что можно сказать о кинжале.
А вот осмотр шпаги меня порадовал. Точнее, не шпаги еще, а узкого меча ромбического сечения, предназначенного с силой втыкать его в сочленения сплошных рыцарских доспехов. Но и фехтовать таким клинком уже возможно, а не только рубить и пырять. А это значит, что фехтовальные школы – итальянская ли, или испанская, или какие вообще тут будут – уже на подходе. В исторических рамках, конечно. Гарда была уже классически шпажная с чашкой на крестовине и защитными дугами для кисти – мечта д’Артаньяна с Портосом. Прекрасный «меч для камзола».
Украшение эфеса меня отдельно порадовало. Я подобное видел в Московском историческом музее. Техника «стальных бриллиантов» называется. Как раз в одно из моих посещений столицы реставратор Евгений Буратов восстанавливал похожее изделие тульских мастеров времен царя Федора Третьего, старшего сводного брата Петра Великого. И красиво до чертиков – вон как играют грани в мечущемся свете факела, – и боевому применению не мешает.
– Молодец, Филипп, – похвалил я паренька. – Оружие хорошо тобой ухожено. Оставь мне кинжал, а шпагу пока прибери.
– Это эспада*, сир, – поправил меня паренек.
– Иди, отдыхай. – Я отдал ему шпагу.
Польщенный парень, поклонившись мне со шпагой в обеих руках, развернулся и шустро побежал к кострам. С охотой так побежал. Радуется, стервец, что не припахали внеурочно.
Микал все это время так и стоял рядом на коленях.
– У тебя есть неотложные дела? – спросил я его с намерением отпустить.
Парень с готовностью ответил:
– Сир, единственное мое неотложное дело – это служить вам. Все остальное может подождать. – И смотрит преданно прямо в глаза.
Умный мальчик. Далеко пойдет, если милиция не остановит. Хорошо это или плохо для моих целей, что парень такой сообразительный? А вот не угадать. Иной раз дурака проще втемную использовать.
Но все равно делать что-то надо. Время-то неотвратимо тикает. На косвенных признаках я ситуацию уже исследовал и выжал досуха, но все равно информации для принятия каких-либо решений мне жутко не хватает. А ваньку валять долго я не продержусь. Буду дурковать, как Доцент из кинофильма: «…тут помню, а тут не помню», – пока не спалюсь по-крупному. Вот тогда не факт, что смерть под взорвавшимся бензовозом будет для меня тяжелей. А умирать не хочется ни разу. Тем более что один раз я уже умер. Остается только одно – вживаться в этот мир, каким бы он ни был. И стать тем, у кого я отнял это прекрасное юное тело.
Признаваться, что «государь» ни черта не помнит, кому-то из местной золотошпорной знати чревато по определению – те ребята хваткие, сразу в свои интриги такое знание вплетут, не побрезгуют. Да еще дезы мне самому подкинут сто пудов в своих побуждениях, и ладно бы только в корыстных. Деньги потерять в этом разрезе – не самое страшное.
– Читать, писать умеешь? – продолжил я расспрос парня.
Так, навскидку спросил, для проформы, хотя положительного ответа от него совсем не ожидал. Не те времена.
– Умею, сир, – неожиданно заявил парень. – Меня замковый капеллан* научил, когда я мальчишкой при капелле* состоял.
– Мальчишкой – это сколько?
– Пять лет уже как. Даже больше.
– А сколько тебе сейчас?
– Почти семнадцать лет, сир.
– Взрослый уже, – констатировал я этот факт, чтобы хоть что-то сказать, не молчать истуканом.
Парень кивнул, соглашаясь со мной. Действительно взрослый. В эти века в четырнадцать лет уже воевать ходят. И никто в рукопашной на поле боя скидок на возраст не дает.
– Язык какой знаешь письменно или только латынь?
– Не только латынь, сир. Еще васконский.
Это что еще за диво – васконский язык? Васконский язык бывает, по логике, у народа васконов. Или васков. Los vascos. Это может даже – басков? Но это как раз легко узнается далее по косвенным признакам. Не горит особо. Есть более насущные задачи, которые решать надо здесь и теперь. Незамедлительно. Я и так целый день тут дурака валяю, когда на самом деле по лезвию бритвы хожу. Такая вот практика теории относительности.
