— Немного кружится голова, — сказала она. Было плохо, что она признала это. Я начал думать, где ближайшая больница, и смогу ли я отвезти ее туда на джипе, не сообщив сперва ее дяде. Он точно накажет меня за проникновение, может, потребует штраф, потому что люди были козлами, и никто не поверит, что девушка просто врезалась в меня, ведь она не была размеров пикси.
— Хорошо, — сказал я, пытаясь заглянуть ей в глаза, пытаясь что-нибудь понять. Я улыбнулся, решив, что это поможет. — Обещаешь не подавать иск?
— Обещаю. Но за дядю не ручаюсь.
Черт! Где он был? Почему она ходила по маяку ночью без него?
— Почему ты здесь? — спросил я, девушка казалась мне все любопытнее.
Она опустила взгляд на пол, хотя я не видел ее.
— Мы были на пляже у костра, — сказала она. Ее голос стал выше, моложе, и мне показалось, что она ощущает вину за что-то. — Мне надоело сидеть с подростками, я захотела сходить сюда. Дядя не пускал меня, когда я была младше. Я никому не рассказала, просто ушла. Хотела поснимать немного.
Поснимать? Она стала еще интереснее. Что же она снимала? Она слышала о маяке?
Она охнула и засуетилась. Ее камера. Я поднял свою и посветил на нее, и, пока она щурилась от луча света, я взял ее камеру и осмотрел. Кроме царапин, что могли там быть и раньше, повреждений не было.
— Все в порядке, — сказал я, стараясь звучать убедительно. — Я думал, что ты разбила мою, когда врезалась в меня.
Я похлопал по камере, луч света покачнулся на ее лице. Она не была впечатлена. Никто бы не обвинил ее.
— Ты права, — сказал я раньше, чем она. — Кому есть дело? Я заслужил, чтобы камера разбилась.
Я отступил из-за этого. Но не думал об этом.
Бам.
Я застыл. Звук доносился сверху. Я там уже был. Там ничего не было. Если только…
Я посмотрел на нее, придвигая свет к ее лицу. Пришло время плохого полицейского.
— Уверена, что пришла одна? — прошептал я.
Она ответила:
— А ты?
Я кивнул. Она — нет. И я понял, что не знаю, как ее зовут. Она не называла имя. Я не знал о ней ничего.
Это могла быть ловушка. Они могли знать, что я приду. Не знаю, как, может, заметили машину издалека. Может, нарушители бывали тут часто. Может, они заманивали сюда охотников на призраков и обворовывали их. Или насиловали. Я, может, расправился бы с этой крохой, но я не знал, насколько силен ее дядя.
Она перевела взгляд на окно. Единственный путь быстрого побега.
Но если она думала о побеге, это означало, что она боялась. Что она не знала, кто или что наверху.
А если они не пришли с ней… они уже были здесь.
Я склонился к ней и ощутил волну свежего воздуха у ее шеи. Я не сразу смог сказать:
— Ты точно уверена, что с тобой никто не пришел?
Я хотел отодвинуться, ожидая ее ответ, но эта энергия, этот запах держали меня рядом с ее шеей еще пару секунд.
— О, да сними ты уже чертового зомби! — кричал на меня Мэтт или Тони. Я не различал их. Они выглядели одинаково и были одинаково оглушительными.
Я играл в видеоигры с кузенами Перри уже час, пока она проверяла почту, мы ждали наступления ночи. Мои «навыки» охоты на зомби были бесполезными, я не понимал звуки и карты. Черт. После того, как у машины я снова столкнулся с той ненормальной дамой, я удивлялся, как голова еще работает. С меня довольно.
— Все, — сказал я, бросив джойстик на диван и встав. — Я умер в последний раз.
Близнецы хором завопили. Звучало как фальшивое разочарование. Это было зловеще.
А потом они продолжили играть, словно меня там и не было. Тоже жутко.
И странно.
Я прошел на кухню и начал вытаскивать блокнот из своей сумки. Все еще пахло яблочным пирогом, который Перри смогла испечь до этого. Не знаю, почему она решила это сделать. Но это был еще один пункт в моем мысленном блокноте с заголовком «ПЕРРИ», с помощью которого я пытался разобраться в ней.
Пирог был хорош. Не лучший в моей жизни, но хорошим, если учесть, что она готовила его в гостях у дяди. Я не помнил, когда я в последний раз ел домашний яблочный пирог. Никогда? Я мог вспомнить только ужасную еду на Рождество с Джен и ее белоручками, и я понимал, что они могли просто заказать те пироги.
