— Давай ближе к делу! — не вытерпел Вяземский.
— «Фаворит смерти», — потупив взор, произнес китаец.
— «Фаворит смерти»? Что это значит?
— Очень редкий атрибут. Множество веков его никто его не получал. Почти позабытый атрибут. Но в Хрониках все же кое-какие упоминания имеются.
— И что он дает, этот атрибут? — оживился отец.
Нианзу мялся, не смея сказать важное.
— Говори же! — рявкнул Вяземский.
— Он притягивает смерть, — понизив голос, ответил китаец. — Парень — магнит для смерти.
— Притягивает смерть? Как это?
Маг пожал плечами.
— Сложно объяснить, в Хрониках об этом скудно написано. Говорится лишь, что того, кто обладает данным атрибутом, желательно… к-хм, отстранить от Дома.
— Что?! — прорычал отец.
— Успокойтесь. — Нианзу заметно занервничал. — Это не мои слова, я лишь говорю о том, что читал. Атрибут «Фаворит смерти», как я уже говорил, притягивает смерть и известны случаи, когда после открытия данного атрибута практически весь Род умирал в очень короткий срок.
Отец задумался, посмотрел на меня.
— Чушь какая-то, ей-богу! — нервно улыбнулся он и взлохматил мне голову.
Китаец лишь пожал плечами.
— В любом случае нужно будет объявить об открытии атрибута на Званом ужине, куда будут приглашены…
— Помню, — хмуро оборвал отец. — То, что пишут Хроники, для меня не приказ. Найду хороших магов — пусть разбираются. Еще увидишь — такой атрибут будет на зависть всем!
На фразе «хорошие маги» Нианзу заметно скорчился, поджал и без того тонкие губы, но ничего не сказал.
— Подумать только — открыл атрибут! — начал восхищаться Вяземский, глядя на меня. — Впервые за столько лет… Теперь наш род… покажет всем! Эх, Максимка, молодец! Молодец, сынишка!
Вяземский обернулся к Нианзу.
— Кто еще знает про открытие?
— Никто, ваше сиятельство. Только вы.
— Вот и хорошо. Не болтай больше никому. Понял?
— Конечно.
— Если узнаю, что проболтался…
Вяземский сжал кулаки и китаец побледнел.
— Конечно же нет! Как я могу осмелиться нарушить приказ? Я буду нем как рыба!
— Хорошо, — кивнул отец. — Теперь иди. Хочу с сыном наедине поговорить.
Китаец поспешно выскользнул из комнаты.
— Отец, — дрожащим голосом произнес я. — Я не совсем еще отошел от… инцидента, не все еще вспомнил…
Мне гложили противоречивые чувства. С одной стороны необходимо было признаться ему о том, кто я есть на самом деле. Я не его сын, а попаданец в тело, совсем из другого мира. С другой же стороны появился такой соблазн насладиться новой жизнью, которая, как я успел понять, была вполне достойной.
Но даже не это было главной причиной моего колебания. У меня было нормально тело. Я мог ходить. Я был здоровым.
— Да, я понимаю, — кивнул Вяземский. — Ничего, это пройдет. Гюнтер даст тебе необходимые таблетки и снадобья. Отойдешь. Ты главное не переживай насчет того, что сказал Нианзу. Разберемся. Дам команду — завтра смотаешься в город к Стахановой, она тебя посмотрит более внимательно.
— Скажи, что произошло? — задал я самый главный вопрос, который меня мучил.
— Ты действительно не помнишь? — смутился отец.
— Не помню.
Вяземский нахмурился. Сказал:
— Я хотел провести Обряд Первой Крови и даже начал его, как вдруг в комнату прилетела бомба. Это было покушение. Мои гончие и сыск уже ищут след. Если бы не ты, Максим… Ты в последний момент закрыл своим телом меня от взрыва и тем самым спас. Я этого не забуду.
— А Олег? — с трудом вспомнив имя драчуна, спросил я. — Почему он ко мне в комнату ворвался?
Судя по словам Вяземского, этот самый Олег приходится тому, в чье тело я попал, родственником, скорее всего братом.
— Пустяк, — отмахнулся отец. — Просто завидует. Не обращай внимания.
— Завидует? — удивился я. — Чему?
— Что не он меня спас.
— Ерунда какая-то, — буркнул я.
— Не бери в голову. Хочу сегодня вечером устроить небольшой семейный ужин, — произнес отец. — В честь моего чудесного спасения. Так что пока отдыхай, набирайся сил, а вечером все вместе и встретимся, отпразднуем.
Отец еще раз потрепал меня по голове и вышел.
Я некоторое время стоял неподвижно, глядя на закрытую дверь. Потом, словно очнувшись от долго сна, вздрогнул, принялся осматривать комнату. К уже увиденным мимолётом картинам и барельефам прибавился грузный книжный шкаф, стоящий в дальнем углу большой комнаты.
