–Вы совершенно верно заметили, дорогой Густав, что Карпов весьма серьезный противник.
–В распоряжении Левенхаупта пятнадцатитысячный корпус. Под вашим началом находится двадцатитысячная армия. Более чем десятикратное преимущество.
–Положить цвет моей армии в стремлении задавить Карпова?
–Но-о…
–Я слишком хорошо помню на что способны его полки. Каждый его солдат, слышите Густав, каждый, вооружен нарезным мушкетом, в то время, как в моих полках треть солдат имеют пики. И это происходит не из-за необходимости противостояния кавалерии, а потому что нам банально не хватает мушкетов. Да, Карпов словно приглашает нас напасть на него. Но мы не станем торопиться. Тем более, что нам есть чем заняться. Пускай пребывает в уверенности, что мы чтим заключенный ранее договор.
–Значит, придерживаемся первоначального плана?
–Именно. Левенхауптону оставить гарнизон в Порхове и выдвигаться на Великие Луки. Мы так же оставим в Новгороде гарнизон, и разделив армию на две части, продолжим наступление. Вы, мой друг, на Боровичи. Я сначала возьму Старую Русу, и далее на Холм. Таким образом, уже к концу летней компании мы отторгнем наиболее густонаселенную часть Новгородской республики, выйдем к границам Московии и отрежем от нее Псков. Хорошо бы еще успеть захватить Архангельск, чтобы отрезать Николаю выход в Белое море. Но тут уж как получится. Главное это изоляция Пскова.
–Вы все же полагаете, что русский царь наложит свою руку на оставшиеся новгородские владения?
–Он будет сущим дураком, если этого не сделает. Я бы непременно воспользовался ситуацией, представ в ореоле спасителя на белом коне.
–И вы так легко об этом рассуждаете?
–Земли населяемые русскими слишком велики чтобы их можно было вот так легко проглотить. Я не желаю подавиться. Так что, пускай забирает. Признаться, меня куда больше занимает именно Псков. Поэтому, как только мы с Николаем разорвем Новгород надвое, я сосредоточу все свои усилия на Саксонии. И как только выведу ее из игры, как и Данию с Новгородом, займусь Псковом. Без спешки. Обстоятельно. И неумолимо.
Признаться, Реншильд взирал на короля с большой долей удивления. Молодой, энергичный и чего уж там, подающий надежды талантливый юноша, обещал стать видным полководцем. Об этом кричал весь его облик и повадки. Вот только в последнее время, генерал стал замечать в нем какие-то странные изменения, несвойственные его прямолинейному характеру солдата. Он по прежнему всячески демонстрировал свою приверженность к походной армейской жизни. И в то же время, был несколько иным.
Карл не говорил всего даже своему ближайшему сподвижнику. Так, тот понятия не имел о начавшемся сношении между королем и польским провинциалом[2]. Тот сумел заронить в ум Карла рациональные зерна, обличив их в нужные слова. А еще, обещал содействие братьев ордена в уничтожении Пскова. Взамен он просил только об одном, если таковая возможность представится, передать Карпова в руки иезуитов живым. В качестве причины указывалось то, что тот пролил кровь слишком многих братьев ордена. И король обещал им эту малость.
Итак, орден должен был начать настраивать народ против Карпова, распространяя о нем всевозможные порочащие слухи. Люди всегда легко и бездоказательно верят во все дурное. В Пскове же воля народа достаточно сильна. И насколько знал Карл, ни Карпов, ни его любовница великая княгиня Трубецкая, не желали узурпировать власть и лишить людей голоса. Ну что же. За эту глупость они еще поплатятся.
А еще, провинциал брался попытаться подготовить в Пскове заговор, чтобы можно было нанести удар изнутри. Правда, тут он не давал никаких гарантий, потому как всем тайным операциям весьма успешно противодействовал цепной пес Карпова, Овечкин. И Карл был склонен с этим согласиться. Ему без особого труда удалось найти ренегатов среди новгородцев. С Псковом же он натолкнулся на непреступную стену. Но как видно, у иезуитов все же имелись свои ключики.
Вот и прекрасно. Остается только дать время поработать ржавчине. Хотя бы годик. А пока суд да дело ему есть чем заняться. До конца разберется с Новгородом. Потом принудит к миру курфюрста Саксонии, на выгодных Швеции условиях. А там и Псков дозреет.
