– Вчера я был твой дядя, нынче ты мне государыня, а я тебе верный слуга. Даю тебе совет: смотри на своего августейшего супруга не как на супруга только, но как на государя и занимайся только тем, что может быть ему приятно. Твой род многочислен и, слава богу, очень богат, члены его занимают хорошие места, и если тебя станут просить о милости для кого-нибудь, хлопочи не в пользу имени, а в пользу заслуг и добродетели. Это будет настоящее средство быть счастливою, чего я желаю.
Каждый из поздравлявших целовал руку государевой невесты. Катерина Алексеевна как во все время обручения, так и теперь, принимая униженные поздравления, казалась бледною и убитою; с опущенною головою она походила на подневольную жертву, а не на счастливую невесту. Безучастно и машинально подавая руку каждому подходившему, она по странному процессу мысли унеслась в совершенно противоположную сферу, от ярко блестевшей и наполненной толпами придворных залы к убогой полутемной каморке, к последнему свиданию, к милому человеку… и вот вдруг этот дорогой образ перед ней живой – подошел Миллезимо. Она сделала невольное движение, подалась вперед, рука поднялась к нему и в то же мгновение опустилась снова: княжна очнулась, встретив яростный взгляд Алексея Григорьевича. Как ни быстро произошло все это, но все заметили, что хотели заметить, что внимательно следили, когда подходил к целованию руки член имперского посольства красивый Миллезимо, о взаимной любви которого с княжною уже ходили по городу темные слухи. Заметил странное движение невесты и государь, но удержался, не выдав своего неудовольствия ничем, кроме яркой краски, вспыхнувшей на всем лице. Едва ли не в первый раз он сделал над собою тяжелое усилие для сохранения величия царского достоинства.
Между тем церемония не прерывалась. Следующий за Миллезимо член посольства ловко поспешил отдалить товарища от невесты и занять его место. Когда же Миллезимо отошел, его окружили и по распоряжению графа Вратиславского увезли домой из опасения какой-нибудь дерзкой выходки. «Наконец-то мучения кончились», – думает княжна-невеста, когда все присутствующие выполнили обряд и когда она встала вместе с женихом. Но не кончились, а только еще начинались ее муки. Вслед за государем и его невестою все гости потянулись в следующий апартамент, а перед дворцом загорелся блестящий фейерверк.
X
По церемониалу, торжество закончилось балом, в котором участвовали все приглашенные. Танцы, согласно с этикетом, открыли жених и невеста. Государь-отрок любил танцы и всегда участвовал в них охотно, но с последней зимы он по случаю частых охотничьих переездов почти не пользовался этим удовольствием. Ему нравились в танцах грациозные движения дам, их обнаженные плечи, одушевленный говор, тихие, никому другому не слышимые речи, гром музыки, покрывавший эти речи, ему хотелось жизни, хотелось испытывать наслаждения. Но теперь нет прежнего оживления. Государь с невестою почти не говорил ни слова; он казался утомленным, а она точно преступницею под плахою. Оба они представляли собою, по едкому замечанию Василия Владимировича, двуглавого орла.
Алексей Григорьевич и Василий Лукич стоят рядом за танцующими и меняются наблюдениями. От обоих, конечно, не скрылись странные отношения обрученных.
– Видишь? – шепотом спросил князь Алексей.
– Всем достаточно видно, – лаконически отвечал князь Василий.
– Слюбятся после свадьбы, – утвердительно заметил первый.
– А позволь узнать, когда будет она, свадьба-то? – спросил князь Василий, насмешливо улыбаясь.
– Вот это-то и заботит меня, – еще тише, почти на ухо, зашептал Алексей Григорьевич. – Нельзя откладывать… сам видишь…
– Нельзя, – подтвердил дипломат, – так как же?
– Да так… думаю свадьбу отпраздновать на этой неделе.
– Постом-то? – удивился князь Василий.
– Что ж, что постом, – не затруднился Алексей Григорьевич, – можно тихонько, а потом объявить.
– Какая же это будет свадьба? Смех один… Кто признает такой брак законным? Ты разве один только…
Алексей Григорьевич понял, что брат сказал правду, и решил свадьбу отложить до конца поста и рождественских праздников, назначить тотчас же после Крещения, а до тех пор неусыпно держать государя в надзоре, в чем сильно рассчитывал на Андрея Ивановича.
