Совсем!
Ежедневно являлась Любовь и приносила ему полную корзинку ягод. Затем вместе они уходили в бор. Он слушал, как льётся её песня, смотрел, как золотые полоски солнечного света падают на неё и мелькают на её платье, и как алеют на смуглом лице девушки странно, трагически вздутые губы её. Эти губы тянули к себе как магнит, и Виктор Потапыч бледнел при взгляде на них. Таинственная жизнь, глубокая как море, сосредоточивалась в них. Малейшее душевное движение отражалось в лёгком трепете этих губ, и в то время, когда девушка хохотала, шутила, говорила, Пленину достаточно было взглянуть на нижнюю часть её лица, чтобы замереть от загадочного, непостижимого, но сладостного ужаса. Было что-то недетское, горестное и порою что-то пленительно-греховное в чудных губах. И это впечатление ещё более оттенялось наивным выражением больших, спокойно пламенеющих, но недалёких как у дикой козы очей.
Часов в пять утра, на второй день своего пребывания у солдатки Марфы, Пленин закинул за плечо ружьё и вышел.
По тропинке он спустился с обрыва. Солнце давно взошло, но ночные голубоватые тени ещё лежали в пространствах меж деревьями и на дне оврага. Пальмовидные папоротники дремали на земле в прозрачных холодных сумерках, вершины и стволы сосен были уже облиты золотистым светом, и далеко внизу над мелким кустарником таял розовый туман. Тёплое голубое небо, на котором в лесных просветах чётко рисовались там и сям изумрудно-огненные края нежной листвы, ласкало глаз. И влажный бледный запах цветов, обрызганных росою, струился в воздухе.
Кричали птицы. Пленин вспомнил свою канцелярию и рассмеялся как школьник. Над ним кружился ворон. Он прицелился, и жертва тяжело упала на землю, сложив крылья.
Он шёл по извилистому берегу той самой речки, которая видна с городского откоса и протекает по равнине, мимо холма, где он беседовал с Любовью. Только здесь речка эта, называющаяся Тупец, шире, чем там, и не так быстра. Старые раскидистые ивы склонились над нею и бросают густые тени на её воды. Шуршат камыши. Изредка вылетит утка оттуда с отрывистым гортанным криком. То не видишь совсем Тупца, до того он суживается и прячется в высоких травах, то вдруг он образует род маленького круглого озера, и оно блестит как зеркало, и в него смотрятся со всех сторон деревья. Таинственно молчит природа, не шелохнёт лист. И, кажется, кто-то сейчас был здесь, круги пошли по воде… Вон за толстым сплетением обнажившихся, полузасохших корней засверкала на солнце зыбь как гранёное стекло… Послышался тихий всплеск.
Пленин остановился и смотрел с тревогой.
На траве, возле платья и белья, была брошена корзинка с лесной малиной, букет гвоздик. Голая красивая рука обнимала дерево, и из-за ствола виднелась часть стана; нога боязливо была протянута к воде и концами пальцев чуть-чуть касалась студёной поверхности, рассекая упругие струи и отражаясь в них. И отражение зыблилось.
Пленин узнал Любовь. Он скрылся за деревьями, чтоб не смотреть на девушку, чтоб не испугать её. Но он чутко прислушивался к малейшему шороху.
И когда она выкупалась и запела, направляясь в лес, по одной из бесчисленных тропинок, сетью покрывающих склон обрыва, он догнал её.
Она даже не вздрогнула. Она не удивилась. Лицо её осветилось насмешливой улыбкой, она продолжала петь, а он шёл за ней, не зная что сказать ей и с чего начать. Он точно в первый раз встретился с нею.
– Вы теперь в лесу живёте? – спросила, наконец, странная девушка, переставая петь и наклоняясь за ягодой.
– Да…
– В лесничих?
– Нет, я не лесничий.
Девушка подняла голову и сказала с хохотом:
– Вы – леший!
Виктор Потапыч отшутился:
– А вы – русалка.
– Вы подсматривали за мной? – торопливо спросила она, и рассерженное лицо её приблизилось к лицу Пленина.
Оба они остановились.
– Я увидел вас, – и сейчас же отошёл…
Гнев её исчез, она равнодушно промолвила:
– Мужчины все бессовестные.
Затем, помолчав, она сказала:
– Возьмите ягоды?
– Лучше вы сами принесите… Напьёмтесь чаю… Пойдёмте! Здесь недалеко!
– Хорошо, – отвечала девушка. – Мне всё равно… Я вам должна.
– Я ведь не один на хуторе, – нашёл почему-то нужным заявить Виктор Потапыч. – Мне прислуживает Марфа.
