* * *
Звонит какая-то женщина. У телефона Нина Петровна.
— Попросите, пожалуйста, Никиту Сергеевича, я его соученица.
— Соученица?! Да ты что?! Он же никогда не учился!
* * *
Решил Хрущёв сам написать свою речь и дал её на консультацию. Суслов сказал: «Идеологически выдержано». Аджубей сказал: «Всё верно, только „насрать“ пишется вместе, а „в жопу“ раздельно».
* * *
Снимок Хрущёва на свиноферме среди поросят. Подпись: «Третий справа Никита Сергеевич».
* * *
Хрущёв пришёл с внуком в Мавзолей. Внук спрашивает: «Дедушка, а ты здесь будешь лежать?»
* * *
Рабочий ест кукурузу. Хрущёв говорит: «Зачем тратишь зимний корм? Переходи на подножный».
* * *
Хрущёв захотел познакомиться с главным анекдотчиком страны. Тот пришёл, оглядывает кабинет и восхищается:
— Какая обстановка!
— Скоро так будет в каждом советском доме.
— Одно из двух: или вы будете рассказывать анекдоты, или я!
* * *
— Как вам удаётся придумывать анекдоты, когда у нас все всем довольны?
— Этот анекдот не я придумал.
* * *
Хрущёв провалился в силосную яму, колхозник его вытащил.
— Ты никому не говори, что я упал — засмеют.
— А вы никому не говорите, что я вас вытащил — пришибут.
* * *
— Кто такой Хрущёв?
— Мелкий политик эпохи Аркадия Райкина.
* * *
Хрущёв отказался сокращать рабочий день: «Вы и так полдня работаете, а полдня обо мне анекдоты травите».
* * *
Воскрес Сталин. Косыгин бежал в Индию, Ворошилов в Китай, а Хрущёв решил пересидеть в кукурузе.
* * *
Родила патриотка тройню и назвала одного Никитой, другого Спутником, третьего Родиной. Никита кричит, Спутник — пищит, Родина плачет.
* * *
— Почему в магазинах нет обуви?
— Босиком легче догнать и перегнать Америку.
* * *
Едет Хрущёв на ишаке, встречается ему Ходжа Насреддин и говорит:
— А какой хороший свинья!
— Это не свинья, а ишак!
— Не с тобой говорю.
* * *
— Никита Сергеевич, как вы решились дать обещание построить коммунизм через двадцать лет?
— А я поступил как Ходжа Насреддин, обещавший эмиру за двадцать лет научить ишака говорить. Насреддин рассуждал так: за двадцать лет или я умру, или эмир умрёт, или ишак сдохнет.
* * *
— Можно ли в газету завернуть слона?
— Можно, если в ней напечатана речь Брежнева.
* * *
Хрущёв сказал: «В вопросах искусства я сталинист».
Хрущёв сказал Эрнсту Неизвестному: «В вас вселились ангел и дьявол. Если победит ангел, мы вас поддержим, если дьявол — уничтожим».
Никита Сергеевич на вернисаже
— Так, значит, это картина Фалька. А это что за жопа с ушами?
— Это зеркало, Никита Сергеевич.
* * *
— Москва переходит на печное отопление.
— Почему?
— Никита много дров наломал.
А вы, друзья, как ни садитесь
Иван Крылов
Мои встречи с министром культуры
Однажды меня пригласили к Фурцевой на совещание по проблемам драматургии. Драматурги и театральные режиссёры в основном сводили счёты с репертуарным комитетом и театрами. Фурцева комментировала почти каждое выступление исходя из официального рейтинга выступающего. Я выступил с чисто теоретической заинтересованностью, говорил о необходимости развития у нас не только психологического театра, но и интеллектуального, о необходимости осваивать форму художественного мышления Брехта, Дюрренматта, Фриша. Несмотря на то что я был для неё человеком новым, Фурцева виртуозно подхватила новые для неё слова и подчеркнула важность интеллектуального театра и творчества Брехта. И тут истошно завопил драматург Георгий Мдивани: «Мы не должны отступать от наших национальных традиций и поступаться ценностями социалистической культуры! Мы не допустим, чтобы нам навязывали тлетворную буржуазную культуру!» Преодолев минутную идеологическую ветреность, Фурцева с партийной принципиальностью осудила мою попытку свернуть советскую драматургию в болото буржуазного интеллектуализма.
Второй раз я слушал Фурцеву в Центральном Доме литераторов. Она разъясняла, о чём и как нужно писать. Врезались в память такие слова: «Писатели не заметили и не отразили героический труд рабочих, создавших замечательное сооружение — стадион в Лужниках».
Ещё раз я слушал Фурцеву в Институте авиационной медицины. Без бумажки руководители партии и правительства тогда почти не говорили. Фурцева импровизировала. Помню её восклицание: «Дай бог коммунистам хороший урожай!» Развивая тему «догоним и перегоним», министр сказала: «Они там создали свою космическую программу. Но очередной полёт уже дважды откладывался. Теперь он назначен на следующую неделю — даст бог будет неудачным». По залу пробежал ропот. Не моргнув глазом Фурцева уточнила: «Нет, не подумайте, что я желаю американским космонавтам гибели, но я хочу, чтобы мы были впереди».
