- Не смогу, Николай Иванович, - Кардашов развел руками, - и прошу меня не неволить, но на заседания у меня времени не будет. Утром займусь соцбытом, а затем приглашаю на станцию. Дирекция туда переезжает...
Стрельцов замолчал. Лицо его начало краснеть, вот-вот он и взорвется. Члены комиссии, чтобы не стать свидетелями ссоры, попятились к двери. Кардашов и Стрельцов остались одни.
- Не круто ли берешь, Эрик Николаевич? - вырвалось у Стрельцова. Подрываешь авторитет? Так и споткнуться можно...
- Не заводись, Николай Иванович, - спокойно ответил Кардашов. - У каждого из нас своя ноша. Чужую не беру, но и своей не отдам. А не спотыкается тот, кто стоит.
- Смотри, Кардашов, спросим по самому строгому счету.
- Не сомневаюсь. - Эрик Николаевич смотрел прямо в глаза Стрельцову, тот не выдержал, отвел глаза. - Но я и тебе жизнь облегчаю: занимайся аварийным блоком на всю катушку. Пока не закроешь его, ничего сделать не смогу. Так что, по сути, я у тебя в руках...
- Поедем ко мне, места и для тебя хватит. В поселке хорошие условия, смягчился Стрельцов, - да по дороге и потолкуем, все-таки полчаса езды.
- Извини, Николай Иванович. Останусь здесь. Мне рассказывали, поп тут живет. Может, у него и заночую. Странников положено обогреть и приютить. Кардашов рассмеялся. - К сожалению, общежития здесь нет, приходится к господу богу обращаться. Жаль.
- Как знаешь, - отмахнулся Стрельцов, - упрям, как... - он не договорил, опасаясь обидеть Кардашова.
- Да не в упрямстве дело, - сказал Эрик Николаевич, - я просто не имею права говорить одно, а делать другое. Завтра дежурная смена здесь ночевать будет, если, конечно, общежитие успеете оборудовать...
- Раз решение приняли, выполним.
- Спасибо... А люди все знают. Если директор ночевал здесь, значит, и они должны. Так что не упрямство это, а расчет.
Они вместе вышли из штаба.
Над городком неистовствовали соловьи. Казалось, звучит гигантский оркестр, и каждый исполнитель вел свою партию чисто, звонко, неповторимо.
- До свидания. - Стрельцов пожал руку Кардашову и быстро сбежал к машине.
Красные стоп-сигналы мелькнули у поворота, и луна, светившая сзади и чуть сбоку, будто опустила над городом светло-синий занавес. Причудливые тени деревьев, размытые очертания домов превратили город в загадочный средневековый замок.
Кардашов вышел на площадь и оглянулся. Виднелись купола церкви. Она стояла на холме, а потому, казалось, поднялась над городом и парила.
Эрик Николаевич закурил. Постоял немного, а потом решительно шагнул в переулок. Соловьи пели совсем рядом, где-то среди ветвей, и при желании до них можно было дотянуться рукой.
Кардашов обошел церковь вокруг. В крошечном окошке, которое утонуло в земле, он увидел свет. Нагнулся, попытался рассмотреть, что внутри. Однако стекло было закопченным, да и окно вросло в землю.
Три ступеньки вели к обитой проржавелым железом двери. Кардашов постучал.
- Не заперто, входи, ждем, - услышал он. Голос был молодой, звонкий. Эрик Николаевич распахнул дверь. За чисто выструганным столом сидели двое. Свеча, поставленная в стакан, куда стекал воск, стояла между ними. Два бородатых человека, удивительно похожих, сидели друг против друга. Дымилась миска со свежеотваренной картошкой, лежал зеленый лук краснела редиска, два вяленых леща прислонились к кувшину.
- Ждем тебя, сын мой, - прозвучал молодой голос. - Проходи, присаживайся. Все, что есть, - на столе.
Кардашов понял, что это хозяин храма. Тот повернулся, и теперь уже можно было не сомневаться - он был в рясе.
- Благодарю. - Эрик Николаевич прошел к столу, присел - Неужели ждали?
- А каждый вечер у нас кто-нибудь ночует, - оживился мужичок справа, - тут и постель застелена, и стол накрыт. Вот сегодня мы заждались, нету гостей, нету, будто и позабыли нас, стариков. Верно, отец Василий?
- Прошу, сын мой, отведай нашу пищу, - пригласил батюшка, - не балагурь, Петр, дай человеку с дороги опомниться, поесть. Еще наговоримся.
- Это у нас обязательно - не удержался тот, кого батюшка назвал Петром, скукотища, а новый человек - радость большая. Верно, отец Василий?
