. Люба! Где ты этого нахваталась?
Люба. Нигде не нахваталась.
Мама. Боже мой, Любовь! Это пошлость! Неужели ты хочешь уподобиться этим волосатым… этим немытым… этим страшным молодым людям?
Люба. Мама! Хочу. Всё. (Подходит к окну, широко распахивает его, вдруг кричит.) А-а-а-а-а!!!
Мама. Что такое? Что там? Что с тобой?
Саша(вбегает в комнату с полотенцем). Что?! Ты что, с ума сошла?
Люба. Какое утро! Чудо какое! Умереть можно. Посмотрите какое утро! (Кричит.) А-а-а-а!!!
Саша. Не ори, Люба.
Мама. Соседи вызовут милицию.
Люба. Посмотри на улицу.
Мама. Утро как утро. Улица как улица. Закрой окно, ты простудишься.
Люба(разглядывает Сашу). Ты хорошо выглядишь сегодня.
Саша. Правда?
Люба. Угу.
Мама. Я сейчас схожу за хлебом и будем завтракать. (Выходит.)
Люба. Ты действительно хорошенькая сегодня.
Саша. Спасибо, родная. Ты редко говоришь мне комплименты.
Люба. Да, я строгая, но справедливая.
Саша. Хочешь, я тебя обрадую?
Люба. Обрадуй.
Саша. Мы переедем в Киев. Насовсем.
Люба. В Киев?
Саша. В Киев или в Одессу. Это ещё не решено, но я считаю, что в Киев лучше, там каштаны.
Люба. Конечно, каштаны лучше, но мы никуда не переедем. Это лёгкий бред.
Саша. Почему бред? Мама сама предложила. А разве ты против?
Люба. Я не против, но вы никуда не поедете, вы не двинетесь с места. А о маме вообще говорить смешно.
Саша. Но почему? Она всегда мечтала уехать в Киев.
Люба. Так и будет мечтать ещё лет двадцать. Не смеши меня, Шушечка. Кому мы нужны в этом Киеве? Три некрасивые очаковские женщины, папа не в счёт.
Саша. Ну а Павлик? Фарятьев.
Люба. Ах, Павлик!.. Я и забыла. Тогда конечно.
Саша. И твой мальчик.
Люба. Какой мальчик?
Саша. Физик. Ему ведь нужно учиться. Он мог бы поступить в институт в Киеве.
Люба. Мальчик поедет в Москву, только в Москву. И это не ваше дело, он не из нашего табора.
Пауза.
Саша. А я думала, что ты обрадуешься.
Люба. Я рада. А ты давно знаешь этого Павлика?
Саша. Нет, не очень. А что?
Люба. Я думала, что он только зубной врач, а он ещё и сумасшедший.
Саша. Почему сумасшедший?
Люба. Я слышала, что он говорил вчера.
Саша. Ты подслушивала?
Люба. Зачем? Ты же знаешь, какие здесь стены. В кухне ещё так-сяк, а здесь абсолютно всё слышно. Что он лепетал: «Ах, почему мы не птицы? Почему не летаем?» Да?
Саша. Ничего подобного он не говорил.
Люба. Что-то в этом роде. Нас где-то там ждут… Где-то на Марсе или на Венере. Что-то в этом роде. Он говорил, что мы марсиане?
Саша. Ты плохо слушала.
Люба. Нет, хорошо. У нас, мол, пока неразбериха, но где-то там на Нептуне есть порядок. Вот мы туда переселимся и заживём. У нас, мол, нет денег, но на Марсе они вообще не нужны, у нас нет друзей, но на Венере… у нас нет счастья, но где-то там… так… Всё будет о'кей. Да? Блеск. Талантливый человек. У одного мания преследования, другой — Наполеон, а тут всё сразу — солянка. И всем будет хорошо. Я тебя поздравляю.
Саша. С чем?
Люба. С такой находкой.
Саша. Быстро же ты меняешь своё мнение. Помнишь, что ты говорила пару дней назад?
Люба. Что?
Саша. Что этот случай нельзя упускать, что на Фарятьеве свет клином сошёлся.
Люба. Извини. Я поторопилась. Я тогда ещё не слышала его перлов.
Саша. Ты мало читаешь. Ты необразованный человек, Люба. То, что он говорил, это одна из теорий, одна из гипотез, научных гипотез. Может быть, она окажется неверной, но это уже другое дело.
Люба. Ах так! Ты уже давно знаешь, что нам нужно перебраться на Марс? Что же ты молчала? Бедная моя!.. Нам и в Киев-то не переехать. А Фарятьеву везде хорошо. Он ведь сумасшедший.
Саша. Как ты смеешь так говорить о человеке, который ничего дурного тебе не сделал, которого ты видишь в первый раз в жизни?
Люба. Второй.
Саша. Я теперь не могу быть уверена в тебе. Возможно, ты и обо мне говоришь так же грубо. Ты злой человек.
Люба. Почему, Шушечка? Потому что я называю вещи своими именами?
Саша. Ты злой человек, потому что видишь всё как в кривом зеркале. Ты слушаешь и не слышишь. Он говорил о доброте, о взаимопонимании. Он говорил, что нужно любить друг друга.
Люба. Это нужно написать большими буквами на домах: «Любите друг друга». Это так ново.
Саша
