— Спрячьте, спрячьте Венеру поскорее! — сказал король. — Ах, этот негодный маркиз. Пора бы уж ему знать, что королям не дарят ворованные вещи!
Людовик тщательно скрывал от мира похищение статуи с Милоса, но тайна проникла в печать, и королю ничего не оставалось делать, как выставить Венеру в Лувре — для всеобщего обозрения.
Так-то вот в 1821 году Венера Милосская явилась перед взорами людей — во всей своей красоте.
Археологи и ценители изящного сразу же стали ломать себе головы в мучительных загадках. Кто автор? Какая же эпоха? Вы только посмотрите на этот сильный нос, на трактовку уголков губ; какой крохотный и милый подбородок.
А — шея, шея, шея…
Пракситель? Фидий? Скопас?
Ведь это же — доподлинно образец эллинистической красоты!
Но сразу же встал неразрешимый вопрос:
— Что держала в руке Венера?
И этот спор затянулся на половину столетия.
— Венера держала в руках щит, поставленный прямо перед собой, — говорили одни историки.
— Глупости! — возражали им. — Одною рукой она стыдливо прикрывала свое лоно, а вторая рука несла воинственное копье.
— Вы ничего не поняли, профан, — раздался третий голос, не менее авторитетный. — Венера держала перед собой большое зеркало, в которое и разглядывала свою красоту.
— Ах, как вы не правы, дорогой маэстро! Венера с Милоса уже вышла из той эпохи, когда атрибутику ее составлял круглый предмет. Нет, она делает отталкивающий жест стыдливости!
— Мой амфитрион, вы сами не понимаете разгадку рук. Скорее, что сам создатель, в порыве недовольства, пожелал уничтожить свое создание. Он отбил ей руки, а потом… пожалел.
Да, в самом деле, что же, наконец, держала в руке Венера, найденная на острове Милое греческим крестьянином по имени Кастро Буттонис?..
Лувр манил людей. Все восхищались. Но подвергнуть богиню реставрации нечего было и думать, ибо не выяснен главный вопрос: руки! А безрукая Венера стояла под взглядами тысяч людей, вся в обворожительной красоте, и никто не мог разгадать ее тайны…
***
Миновало полвека. Жюль Ферри, французский консул в Греции, приплыл в 1872 году на остров Милое. Так же тянуло с берега ароматом роз и корицы, так же плеснул ему трактирщик густого и черного вина.
— До деревни здесь далеко ли? — спросил Ферри, вращая стакан в липких пальцах.
— Да нет, сударь. Сразу за горой, вы там сами увидите…
Ферри постучался в ветхую лачугу, которая совсем развалилась за эти прошедшие 52 года. Дверь тихо скрипнула.
Перед консулом стоял сын Кастро Буттониса, а на лавке лежал племянник — дряхлый, как и его брат.
Нищета сразила Ферри запахом луковой похлебки и подгорелых в золе лепешек. Нет, здесь ничто не изменилось…
— А вы хорошо помните Венеру? — спросил Ферри у крестьян.
Четыре землистые руки протянулись к нему:
— Сударь, мы тогда были еще очень молоды, и мы бережно несли ее от самой пашни… О, сейчас нам и себя не пронести так осторожно!
Ферри прицелился взглядом на пустой очаг бедняков.
— Ну, ладно. А кто из вас может вспомнить: что держала в руке Венера?
— Мы оба хорошо помним, — закивали в ответ крестьяне.
— Так что же… что?
— В руке у нашей красавицы было яблочко.
Ферри был поражен простотой разгадки. Даже не поверил:
— Неужели яблоко?
— Да, сударь, именно яблочко.
— А что держала ее вторая рука? Или вы забыли?
Старики переглянулись.
— Сударь, — ответил один из Буттонисов, — мы не можем ручаться за других Венер, но наша, с острова Милое, была целомудренной женщиной. И будьте покойны: ее вторая ручка тоже не болталась без дела.
Жюль Ферри, вполне довольный, приподнял цилиндр:
— Желаю здоровья…
Он вышел из хижины. Вобрал в себя глоток свежего воздуха.
Подъем в гору казался легок, как в детстве. Итак, кажется, все ясно…
— Хороший господин! — раздался за его спиной дребезжащий голос: это Буттонис-сын, опираясь на палку, ковылял за ним следом. — Остановитесь, пожалуйста…
Ферри подождал, когда он приблизится.
— Не обессудьте на просьбе, — сказал старик, потупив глаза в землю. — Но священник говорит, что наша Венера стала очень богатой дамой. И живет теперь во дворце короля, какой нам и не снился. Это мы открыли ее красоту, ковыряясь в грязной земле, и с тех пор мы бедны, как и тогда… еще в юности. А ведь вот этими-то руками…
