— Прежде чем дать окончательный ответ, я хотел бы познакомиться с новым Тирбахом.
— Это уже другой разговор.
— Все-таки вынужден предупредить вас… Борьба будет тяжелой. Внешнее сходство тут не играет никакой роли. У Тирбаха другой образ мыслей… Но, как мне известно, он в здравом рассудке.
— Но тут тоже можно найти зацепки…
— Зацепки? Конечно, но в суде нам обоим предстоит архитрудное дело. Аргументы против личности мистера… э, Тирбаха…
— Мистера Икс, — поправила его Кэт.
— Да, против мистера Икс придется еще тщательно выискивать доказательства или изобретать.
На другой день после свидания с Тирбахом-Винкли в «Фуроре» был напечатан мой репортаж. По известности Эдвард Тирбах мог тягаться с кинозвездами и идолами эстрады. И тот факт, что именно с ним была связана уникальная сама по себе операция, а также некоторые подробности, которые я выдал, вызвал у публики особый интерес. Газеты были распроданы моментально. К девяти часам был напечатан дополнительный тираж.
А через несколько дней меня пригласил редактор отдела Виктор Краски. Как всегда, сияя лысиной, он начал:
— Дорогой Кларк, в редакцию поступил любопытный материал. Поскольку вы захватили монополию на публикацию статей о трансплантации, я посчитал своим долгом узнать ваше мнение. И он пододвинул ко мне гранки: «Когда-то пересадка человеку интеллекта считалась чудом. О ней мечтали и говорили, главным образом, фантасты. Однако фантасты не имели основательной научной подготовки. С трансплантацией мыслительного аппарата они связывали лишь изменение образа мыслей личности…
Печально, что ныне в плену воззрений фантастов оказались профессиональные ученые, ответственные за свое дело специалисты…
Выполняя операцию по пересадке, медики отводили головному мозгу второстепенную роль в определении личности, считая его лишь инструментом мышления, вроде компьютера, который может быть придан тому или иному организму. Кора головного мозга — это не глаз, не почка… Ее нельзя отождествлять ни с каким другим органом.
Забыв о моральной ответственности, хирурги оказали банковскому клерку Б. Винкли неоценимую услугу, отдав ему на откуп тело Эдварда Тирбаха вместе с его миллиардами…
…В высоких кругах высказывается мнение, что необходимо создать авторитетную комиссию из видных медиков, психологов, юристов, политических и государственных деятелей, которая бы тщательно исследовала личность Дуономуса и убедительно ответила на волнующий всех вопрос: „Кто есть кто?“» И подпись: «Марк Криспи».
Я почувствовал кожей, какая опасность нависла над замыслами Боба Винкли, и не сомневался, что это начал свою деятельность адвокат Рональд Боуэн.
Что можно было сделать в создавшейся ситуации? Я уговорил Краски поместить в следующем номере мой ответ «на инсинуации». Осторожно, не давая волю чувствам, я доказывал, что статья М. Криспи написана явно поспешно и потому безответст-венно.
«…Если бы автор взял за труд, прежде чем писать о пересадке аппарата мышления, я не говорю — изучить последние достижения научной мысли по данному вопросу — но, хотя бы познакомиться с Дуономусом, понаблюдать за его поведением, то он, без сомнения, изменил бы свои умозрительные выводы…» Я тактично оговорился, что, не предваряя событий, называю оперируемого Дуономусом, как это определили ученые-медики.
Дальше я сообщал, что «в свое время, состоя на службе в конторе по консолидации, я имел дело с неким служащим Б. Винкли. И сейчас, увидев Дуономуса, я ни в малейшей степени не сомневаюсь, что передо мной известный миллиардер Эдвард Тирбах. Бросалось в глаза, что это представитель делового, коммерческого круга людей, родной стихией которого является мир капитала.
Более того, Дуономос, например, не узнал вдову Винкли.
А когда я слушал его объяснения с Кэт, у меня не появилось ни малейшего сомнения, что передо мной Эдвард Тирбах».
«Мне кажется, решение вопроса о личности Дуономуса, — писал я далее, — в первую очередь зависит от того, кто в этой пересадке был реципиентом, а кто — донором. Ведь операция проводилась ради спасения жизни Эдварда Тирбаха! Причем без малейшего нарушения медицинской этики и законов нашего государства.
