— Черный туман… — Опять из зала.
— Не перебивайте, — сказал прораб.
Комсорг продолжал: — Дорога едва виднелась, а потом и вовсе исчезла — как в пропасть.
— Я попытался нажать на тормоз, — вставил водитель, — но ничего не ощутил под ногой, точно оказался в воздухе.
— Все мы оказались в воздухе, — подтвердил комсорг, — будто все пропало вокруг. Ощущение такое.
— Неприятное ощущение, — поднял глаза от газеты прораб; во время рассказа он неотрывно глядел на нее, будто сторожил газетный лист.
— Но тут разом наступил день, — продолжал комсорг, — и мы с машиной оказались на перроне большого вокзала. Было ровно четверть двенадцатого — показывали электрические часы. Над часами большими буквами надпись: Саган-Далинь. Впереди перрон, рельсы закруглялись немного, и виден был город. Город и назывался Саган-Далинь.
На этих словах комсорг остановился в волнении.
Поднялся шофер:
— Я дал полное торможение, потому что на перроне ходил народ: может, пассажиры, может, встречающие. Все остановились, повернули к нам головы.
— И то сказать, — вставил прораб, — летний день, деревья в зелени, а мы в полушубках, в ушанках.
— Да, — опять заговорил комсорг. — Летний горячий день. Кто-то из пассажиров крикнул: «Смотрите-ка!» Другой подошел к машине: «Откуда вы?…» Мы глазели по сторонам и ничего не могли ответить. Почему лето? Почему город?… Василий, — кивнул комсорг на шофера, — пришел в себя раньше всех. Машина остановилась перед киоском Союзпечати, женщина раскладывала газеты. Василий соскочил с сиденья: «Дайте газету!» Она дала ему газету.
— Даже плату не спросила, — вставил шофер. — Наверно, от удивления.
— Василий, — опять продолжал комсорг, — вернулся на место, и тут все исчезло. Мы оказались в тоннеле. Последнее, что я помню, — часы на вокзале показывали двадцать две минуты двенадцатого…
Казалось, что зал оглох. Потом в полный голос кто-то спросил:
— Что в газете?
Прораб взял в руки газету и прочитал:
— «Северобайкальская правда». — Повернул газету к залу, показал заголовок. — Дата есть, — продолжал, — среда, седьмого июля 2003 года. Номер есть. «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!» Даже цена есть: три копейки.
Зал напряженно ждал.
Прораб повернул газету заголовком к себе: — Передовая: «Быть второму БАМу!» Правительственное постановление: «Утвердить проект постройки Байкало-Алтайской железнодорожной магистрали — второго БАМа». Тут и карта есть: дорога от Северобайкальска до Барнаула.
Кто-то из первых рядов подошел к сцене, попросил газету.
Прораб, перегнувшись через стол, отдал газету. Человек пробежал глазами по листку, повернулся к залу и, тряхнув головой, сказал:
— Все правильно: второй БАМ!
В зале захлопали в ладоши, крикнули: «Ура! Даешь второй БАМ!» Варя сжала Константину руку. Рука была горячая, и Варя поняла, что Костя волнуется. У нее самой стоял в горле ком, который она не могла проглотить. Но в пожатии ее руки Костя понял мысль; «Что мы наделали!..» Между тем зал повел на троих за столом перекрестное наступление:
— Что вы разглядели еще?
— Что у вас спрашивали?
— Как были одеты люди?
— Какие еще в газете статьи?…
Из-за стола отвечали, что был ветер, но все равно было жарко, люди одеты по-летнему. Больше ничего не спросили, видимо, не успели. А что в газете — так газета уже пошла по рядам.
— Осторожнее, — предупреждал прораб, — не порвите!
Зал шевелился, гудел, можно было расслышать отдельные реплики: «Вот это здорово! Это — дa! А ведь не врут: правда были!» Варя, наклонившись к уху Константина, шептала:
— Костя!..
Константин ждал газету, она пришла к ним, хотя они с Варей сидели в предпоследнем ряду. В зале между тем возникала дискуссия:
— Что же все это значит?
За столом разводили руками.
— Давайте предположения, — кто-то требовал в зале. — Гипотезы!
Гипотезы появились: — Коллективная галлюцинация?
— Сон?
— Может, в тоннеле усыпляющий газ?…
— Но газета!..
Газета отвергала сны и галлюцинации.
Варя в сотый раз повторила: — Костя!..
Костя чувствовал, что все у него под ногами колеблется, не находил объяснения.
— Надо сказать, — настаивала Варя. — Возьми слово.
Константин медлил.
Но тут шофер автобуса, вчерашний знакомый, перекрыл голоса простуженным басом;
