Что-то было необычное в ее неторопливом скользящем падении. Другие падающие звезды быстро, стремительно прочерчивали небосвод, а эта опускалась как-то осторожно, неуверенно. Конечно, она, как и все, тоже падала, приближаясь к горизонту, тоже бледнела, тускнела и, казалось, вот-вот исчезнет совсем. Но вместе с тем эта звезда существовала как-то иначе, как-то по-другому. Она одновременно исчезала и, наоборот, становилась с каждой минутой все больше, все ощутимее.
Трудно, невозможно было объяснить это ощущение, но безотчетный страх вдруг охватил все ее существо. Какая-то непонятная, странная тревога, как ветер, как шквал, неожиданно обрушилась на нее и стала стремительно и неумолимо нарастать, закрутила, понесла. Лоб покрылся испариной, похолодели руки, ноги, тело пробила дрожь.
— Ой, мне страшно! — вскрикнула она, почувствовав на себе чей-то пристальный пугающий взгляд. — Что-то приближается к нам, все ближе, ближе, уже здесь…
— Ну, что ты, родная, не бойся, я же с тобой, все в порядке. — Он крепко прижал ее к себе, обнял.
Но она видела, вернее, чувствовала ЭТО. ОНО было огромное, жуткое. Она не знала, что это, не могла объяснить свое состояние. Но ЭТО было, оно смотрело ей прямо в глаза, даже не в глаза, а куда-то внутрь, в самую ее суть, в душу.
И где-то в подсознании вдруг родилась мысль, что она должна выдержать этот страшный леденящий, парализующий взгляд, она не должна сдаваться, должна смотреть, смотреть, смотреть…
Вспомнилось, в детстве кто-то говорил: если в лесу встретишь волка, надо глядеть ему прямо в глаза, и зверь первый не выдержит взгляда человека, повернет назад, отступит.
Но это был не зверь. Это было нечто более свирепое, ужасное, невидимое, необъяснимое. Ничего общего с каким-то там волком, знакомым, понятным, совсем нестрашным, ЭТО не имело. ОНО было неосязаемым, невидимым и неслышимым, ОНО излучало какие-то волны, лучи, которые давили, жгли, леденили, оковывали все ее тело, все ее существо.
— Неужели ты ничего не чувствуешь, не видишь? — Она вцепилась в руку своего любимого. — Почему ты такой бесчувственный? Ну, смотри же, смотри. Вон туда, в сторону моря, или нет… в сторону гор.
Она вдруг поняла, что не знает, где ЭТО находится, откуда ОНО смотрит на нее. И от этого стало еще страшнее. Она попыталась собраться, сосредоточиться, найти ответ на мучившие ее вопросы. Только бы не опустить глаза, не сдаться. Впрочем, почему глаза? Нет, она вся должна сопротивляться, бороться, преодолеть ЭТО.
Ах, почему же он, ее родной, близкий человек, с которым у. нее всегда такое взаимопонимание, который всегда так чутко улавливает любое, даже самое крохотное изменение ее настроения, почему сейчас, в эту необычную, страшную минуту, он так глух, так слеп и бесчувствен? И у нее нет сил его растормошить, разбудить от этой нелепой, недопустимой спячки.
— Ну, успокойся, милая моя, дорогая. — Он крепко обнял ее за талию. — Что же это с тобой происходит? Ты вся дрожишь. Тебе холодно? Давай-ка, я тебя укрою, согрею.
Он укутал ее плечи своей плотной длинной курткой, надвинул ей на голову шерстяную шапку. Но это нисколько не помогло. Неужели он не понимает, что от ЭТОГО курткой и шапкой не спасешься?
— Отвлекись ты от своих тревог. Думай о чем-нибудь другом. — Он неторопливо просунул руку в карман куртки, достал сигарету, зажигалку, закурил, глубоко затягиваясь и пуская длинные струйки дыма. — Гляди, мотыльки улетают от табачного дыма. Это мотыльки-однодневки. Подумать только, ведь они живут всего только день-два, и для них это вся их большая жизнь. Они даже не знают, что позавчера был дождь и что на следующей неделе зацветет акация. — Он помолчал немного, потом добавил, задумчиво глядя куда-то вдаль: — Вот и мы с тобой те же однодневки. Живем всего-то ничего по сравнению с горами, морем, звездами. Удивительная она штука время.
Какой же он все-таки бесчувственный! Так легко, так спокойно рассуждает о Посторонних вещах, когда сейчас надо сосредоточиться только на одном, надо понять, что происходит вокруг, почему так тревожно и страшно.
Что делать, что предпринять? Может быть, позвать на помощь, закричать? Но кого? Где-то неподалеку, кажется около холмов, есть спасательная водная станция. Там крепкие, сильные ребята, аквалангисты, водолазы, они помогут. Боже мой, какая чушь! Они ничего, совсем ничего не могут. Здесь нужно что-то совсем другое.
