– Гуляете? – Авесса появилась как всегда тихо и неожиданно.
– А вы за мной следите? – Просову тут же стало стыдно за сказанную глупость, но Авесса не обиделась.
– Да нет, я ведь тоже много здесь гуляю. А Лес так заманчив. Случайно ступил и пропал! Вы удивитесь, как много наших вот так неожиданно соприкоснулись с Лесом.
– Я просто оступился, – капитан покраснел, – хотел погладить прыгунчика.
– О, – Авесса задумчиво посмотрела на его смущённое лицо, – понимаю, они такие милые. Она протянула к зверьку руку, но тот отпрянул и легко перепрыгнул на ближайшую ветку. Наклонив головку, прыгунчик хитро поглядывал на людей: «Попробуйте, достаньте!» Но ступить на запретную территорию никто не решился.
К станции они шли вместе, и капитан поймал себя на мысли, что вездесущая ксенобилолог его больше не раздражает. Ему подумалось, что не обошлось без умиротворяющего влияния Леса.
Авессу и Зорку Просов не видел так долго, что почти забыл, как они выглядят. Поэтому он очень удивился, когда встретился с ними на внеочередном заседании Комитета по инопланетным связям.
– Полетите на Риллу, – сказал глава Комитета, – вы там уже были, вождь требует вас.
– А он ещё жив? – бестактно брякнул Просов и покраснел. Кто-то нервно хихикнул.
– А почему нет? – протянула Авесса. – Мы же даже их продолжительность жизни не знаем!
Ксенобиолог похудела, но щёчки её оставались всё такими же пухлыми и розовыми. И она поменяла причёску, а волосы приобрели медно-рыжий цвет.
– Короче. У них проблема, – глава Комитета развёл руками. – За что боролись, на то и напоролись.
– Так часто бывает, – вставил Зорка. – Но выбора-то у нас не было!
– Вас никто не обвиняет, – заметил чиновник сухо.
***
С орбиты было видно, что Лес очень болен: ржаво-коричневые пятна испещряли некогда зелёные пространства.
– Саламандры были союзниками Леса, – сказала Авесса, подходя к иллюминатору и становясь бок о бок с Просовым, – жаль, он не хотел об этом думать.
– Раньше больные и слабые деревья уничтожались саламандрами. Теперь же они отравляют своих собратьев, – раздался тихий голос Зорки. Просов оглянулся и кивнул.
– Вождь боится, что Лес скоро совсем погибнет, они пытаются вырубать заражённые деревья, но их силы слабы, – по лицу Авессы пробежала печальная тень, – а других саламандр уже нет, нет, нет…
– А что мы можем сделать? – в который раз обратился к ним Просов. – И разрешит ли теперь Лес его исследовать, чтобы создать лекарства, ведь обычный огонь его не берёт…
– Не берёт, – как эхо повторил Зорка.
***
Деревня аборигенов стояла на том же месте, но теперь среди высохших, уродливо переплетённых в агонии стволов и веток погибших деревьев.
Вождь вышел навстречу землянам. Сын всё так же почтительно поддерживал отца. Вождь не постарел ни на один день. Сморщенное лицо расплылось в почти земной улыбке.
– Прибыли! – сказал он просто. Переводчик включать не пришлось. Старик чётко и правильно говорил на юнилингве.
– Мы не могли не прибыть! – воскликнула Авесса. – Но почему вы попросили прислать нас?
Вождь некоторое время молчал, его длинные чуткие уши слегка подрагивали.
– Вы сами знаете ответ, – сказал он, наконец.
Просов пошарил в кармане куртки, его руки нащупали маленький металлический предмет. Вот она, жемчужина его коллекции, изящная старинная зажигалка, благодаря репутации и заслугам капитана и вопреки запретам путешествующая через границы и таможни. Он вынул блестящую безделушку и несколько раз подбросил её на ладони.
Зорка, улыбаясь, стащил с шеи заветный амулет.
Авесса повела плечиком, порылась в сумке для забора образцов и достала оттуда тюбик губной помады.
Почти одновременно они сделали быстрые движения, и вот три маленьких саламандрика взмыли в воздух из трёх столь разных предметов.
– Амулеты не проверяют, чувства верующих и всё такое – хмыкнул Зорка.
– Губную помаду, тем более, в потёртом тюбике – тоже… Личное пространство женщины, – усмехнулась Авесса.
Просов изумлённо уставился на спутников, затем перевёл взгляд на вождя. Старик стоял, задрав голову, и любовался тремя язычками пламени, парящими над ними.
– Значит, мы вас правильно поняли, – сказал Просов.
