08. Алферов 1967
(Michael)
Как водится по неофициальной традиции, банкет по случаю присвоения ученого звания доктора физико-математических наук устроили с размахом. Теперь вот Алферов отдыхал дома от отдыха, попивая чай на кухне.
Жорес Иванович не был завсегдатаем таких мероприятий, но тут что называется, пришлось. Ленинская премия, затем года не прошло и присвоение звания без защиты диссертации по совокупности работ. Еще премия за внедрение изобретений в производство, которая вышла как бы не больше ленинской. В ресторане пришлось накрыть стол словно на свадьбу какую-то, пришло аж шестьдесят человек, включая даже министра электронной промышленности Шокина, заглянувшего на полчаса. А такой знак внимания в определенных кругах значил немало.
На самом деле поддержка сверху была и раньше, после памятного визита Петра Воронова, как по мановению волшебной палочки решались очень многие вопросы, даже озвучить которые раньше казалось немыслимым. Новейшая импортная ЭВМ, которую только год назад как стали производить в США и которую запрещено поставлять в СССР? Пожалуйста. Новейший импортный сканирующий микроскоп, который даже за рубежом производится в единичных экземплярах и который тоже в СССР никто не отдаст? Пожалуйста, по смутным намекам обошелся он в страшно представить какое количество валюты и агентура КГБ его аж со стрельбой вывезла. Необходимы новые здания для производственных мощностей - пожалуйста, их аж у военных изо рта вынимают.
Интереснейшая работа, самое новейшее оборудование и материалы, организация с нуля суперновейшего производства, ленинская премия и звание доктора наук "вне очереди", без защиты. После запуска производства светодиодов открытые публикации в советских и иностранных научных и даже научно-популярных журналах. Вон лежит "Наука и Жизнь" с красочной обложкой, где прямо на первой странице ярко светят на фотографии красные, желтые и зеленые светодиоды. Именно ярко, они видны даже под солнцем. Внутри статья об очередном выдающемся достижении самой передовой в мире советской науки и техники, интервью с ним, Алферовым о перспективах изобретения.
Перспективы, на данный момент, по правде говоря, были так себе, индикация, наиболее серьезно - это наверное, оптоэлектронные пары для развязки сигнала. В некоторых схемах очень нужная вещь, у вояк уже и слюнки текут. Конечно, про вояк в журнале не было ни слова, но про звуковоспроизводящую аппаратуру речь зашла. Вообще везде, где надо обеспечить чистую гальваническую развязку. Гораздо больше обещала сама усовершенствованная теория гетеропереходов, которая так мощно развилась в работе.
Тем не менее, свежеиспеченный доктор наук, а ему намекали, что с такими достижениями можно и академиком стать, когда он сделает, наконец-то, то с чего и началась его невероятная история, не чувствовал удовлетворенность достигнутыми результатами.
Это было не его, по крайней мере, тут он мысленно поправился, не он и его сотрудники были первыми, кто-то где-то уже все это сделал и даже намного больше. Невероятное искушение: он не преуменьшал своих заслуг, теория им была честно разработана, но так хотелось отмежеваться от незаслуженной славы первооткрывателя.
Но нельзя - это жуткий секрет и самое большое недоумение, роковая тайна, загадка, которые он чувствовал, стали увлекать даже больше текущих научных интересов.
О том, что у него в разработке были образцы уже кем-то сделанных светодиодов и образцы полупроводниковых гетеролазеров кроме него знают только буквально четыре человека. Те кто работали в лаборатории, когда этот искуситель Воронов впервые принес маленькую детальку, которую он назвал лазером.
И никто больше. Мало того, кроме Анатолия, который и привез образцы, даже никто из КГБ или партийных работников самого высокого ранга не имел права и догадываться об их наличии. На случай непредвиденных осложнений он ему даже дал прямой номер телефона самого председателя КГБ Семичастного! И открыто сказано ничего такого не было, но сам факт, что несмотря на жуткую секретность не стали ни подписок брать, ни оформлять форму допуска, даже не заставили записывать результаты исследований только в пронумерованный, прошнурованный, опечатанной сургучем веревкой и сдавать все черновики, заставлял поежиться.
