— Ладно. Тогда скажите мне, зачем собираетесь меня учить.
Губы Снейпа дернулись, когда он услышал отданный ему приказ.
— Прошу прощения? — тихо переспросил он, хотя больное горло испортило эффект от угрозы в его голосе.
— Я думаю перед тем, как действовать, — ответил Гарри. — Так что скажите мне, зачем вам нужны мои тренировки, или я вернусь к Дурслям.
В глазах Снейпа засветилось что-то уродливое, и Гарри приготовился к разгромному ответу.
— О, правда? Ты, похоже, думаешь, что невероятно талантлив и удачлив, чтобы тратить время на тренировки?
— Нет, — возразил Гарри. — Я никогда так не думал.
— И все же ты подвергаешь сомнению помощь учителя, который уже спасал тебе жизнь…
— Учителя, который ненавидит меня, — отрезал Гарри, сам чувствуя, что грубит. — Который думал, что я рос, как избалованный паршивец, а не как… как домашний эльф.
— Я отказываюсь вступать в полемику о том, чье детство было хуже, — рявкнул Снейп.
— Понятно. Ладно, — сказал Гарри, подтягивая колени к груди. — Но если вы хотите, чтобы я остался здесь и учился Защите, скажите мне, почему я должен доверять вам.
Вид у Снейпа был такой, словно вена у него над глазом могла лопнуть в любой момент, но Гарри все равно продолжал стоять на своем.
— А тебе недостаточно перспективы того, что ты можешь выжить, мальчишка? — прорычал Снейп.
— Нет, — просто ответил Гарри. — Вы ненавидели меня с того самого момента, как я появился в Хогвартсе. Дурсли тоже меня не ненавидели с тех пор, когда я только появился в их доме. Но они были вынуждены заботиться обо мне. А вы этого делать не обязаны.
Снейп снова отправил ложку супа в рот, и Гарри понимал, что, скорее всего, только это и было причиной того, что его еще не отправили драить котлы. Он почувствовал вспышку триумфа, а затем вдруг нахмурился.
— Вы знали тетю Петунию… — начал Гарри, вспомнив слова своей тети. — Вы же не… вы не родственники?
Гарри прямо-таки чувствовал, как от лица отливает кровь, и впервые обрадовался, увидев знакомое выражение отвращения на лице Снейпа.
— Совершенно точно нет, — ответил зельевар. Он встал со стула и отошел к столешнице, слегка пошатываясь.
— Но вы знаете тетю Петунию, — продолжил Гарри, изучая Снейпа взглядом. Он заметил, как слегка вздрогнули плечи профессора, что было очевидно даже через толстую ткань его халата. — А это значит, что вы также знали и мою маму.
Снейп открыл дверцу кухонного шкафа и принялся что-то искать там, пока не достал какой-то флакон. Он опустошил его одним глотком, и Гарри едва сдержал улыбку, когда из ушей профессора вдруг повалил дым, чуть всколыхнувший его волосы.
— Я знал твою мать, — признал Снейп, потому что иначе это было назвать нельзя. Признание. Гарри задался вопросом, что же случилось между его мамой и Снейпом, чтобы в голосе последнего прозвучала такая… надломленность из-за одного упоминания о ней. — И, — гладко продолжил Снейп, кажется, слегка окрепший после Перичного зелья, — она бы одобрила то, что ты начал учиться защищать себя. Она отдала свою жизнь за тебя, Поттер. Было бы ужасно безалаберно забывать о таком.
— А я и не забываю, — тут же возразил Гарри. — Я вообще-то не хочу умирать, профессор.
Снейп все еще стоял лицом к окну, разглядывая что-то среди деревьев за рекой.
— Тогда тебе пора доказать это, — ответил Снейп.
Он наконец-то обернулся, выглядя не менее впечатляюще, чем обычно, даже несмотря на халат, и скрестил руки на груди, посмотрев на Гарри. Сам же Гарри решил надавить чуть дальше и задать последний вопрос.
— Вы делаете это ради моей мамы? Потому что знали ее?
Снейп скривил верхнюю губу, и Гарри приготовился к саркастичному комментарию о своей надоедливости. Дядя Вернон и тетя Петуния не позволяли ему задавать вопросы, и Гарри не до конца был уверен, что же побудило его нарушить это правило именно в разговоре со Снейпом. Но на губах профессора вдруг появилась улыбка — уродливая полуулыбка, которую Гарри доводилось видеть в одном из старых рождественский мультфильмов, которые Дадли смотрел в детстве. Кажется, он назывался “Как Гринч украл Рождество”, вспомнил он.
