Я рассуждал как-то о том, что у меня есть один единственный «правильный» объект для ненависти. Той самой, что поможет сдвинуть горы ради справедливости. Я поспешил с выводами. Мой личный список персон нон грата пополнился сегодня еще одним именем.
Ненавижу Люциуса Малфоя.
Я ненавижу его за то, что он лучше меня. Опытнее, старше и обаятельнее… красивее. Если бы мое сердце не превратилось в камень, тот поцелуй, что я видел, мог бы меня завести. Но холод, сковавший сознание, не позволил мне восхититься страстью.
Как много в мире красок. Вот, к примеру, мое счастье. Оно было золотом на изумрудной зелени, а еще цвета морской волны с орнаментом из причудливо сплетенных цветов на окантовке фарфоровой чашки. Боль же моя серого цвета. Расцветки благородного шерстяного сукна дорогой теплой мантии, цвета трости из черного дерева, переливающегося холодными бликами, и, как ни странно, цвета восхитительных блондинистых волос, которые гладили те самые нежные руки, что я любил. А еще у моей боли есть не только цвет, но и голос. Низкий, глубокий, тот самый, что шептал признания мне, а теперь нашептывал слова страсти и одобрения другому.
Видит Бог, я не хотел бы этого знать. Жил бы себе в иллюзорном мирке, где, как мне казалось, есть человек, заботящийся обо мне самом, а не о Мальчике-который-выжил. Пока не победил бы. И пусть бы правда обрушилась на меня после Победы. Пусть. Тогда я мог бы спокойно сбежать на другой конец света и учился бы жить с этой болью. Или, может быть, смалодушничал и прекратил бы мучиться самым коренным способом. Но, нет. Даже этого мне не дано! Я должен бороться дальше, зная, что мое счастье, бывшее еще три месяца назад мечтой, а два месяца назад - целью жизни, разбито на мелкие осколки. В прямом и в переносном смысле.
Весь сегодняшний день прошел для меня как в горячке, после увиденного в предрассветной мгле. Бессонница, разбудившая меня в четыре утра и яркая мизансцена, которую с одобрением наблюдал Волдеморт, а вместе с ним и я. А потом занятия как в тумане: сдвоенная Трансфигурация, на которой МакГоналалл сделала мне замечание, потому что я случайно превратил чайник в дикобраза. Сдвоенные Чары, на которых я жестоко разделался с Малфоем-младшим в поединке, ну а потом… сдвоенное Зельеварение, на котором я впервые сварил абсолютно верное зелье. Гермиона пришла в восторг, а мастер зелий напрягся. Понял по моему виду, что что-то не так, наверное. Ну и пусть. «Мистер Поттер, задержитесь на секунду после занятия». Уж конечно не смог бы ослушаться, если он попросил при всех, но вот слушать, какую еще ложь, кроме той, что я считал признанием, он будет мне говорить, я не был намерен. Поэтому воинственно смотрел ему в лицо, на котором мелькнуло сомнение и… страх? Нет! Показалось! Когда все мои сокурсники вышли из кабинета, я встал из-за парты и подошел к его столу.
- Это Вам, профессор, - я достал из кармана белоснежный платок и высыпал ему на стол мелкое крошево, оставшееся от того, что еще полтора часа назад было чашкой, после чего посмотрел ему в глаза. Да, он умело притворяется. Так умело, что не знай я всей правды, подумал бы, что он и впрямь не понимает, к чему я клоню.
- Вы в своем уме? Что это, мистер Поттер? Потрудитесь объясниться.
«Зачем в твоем взгляде притворная тревога?» - хочется спросить мне. - «Ты ведь не мог не узнать осколки, Северус…»
- Это осколки чашки, сэр, - говорю я холодно.
- Я вижу, Гарри. Но объясни, зачем ты притащил их сюда и осмелился высыпать мне не стол?
- Это аллегория, профессор Снейп, - внешне я спокоен, и больше тебе, Северус, не узнать, что я думаю, ты хорошо обучил меня окклюменции.
Однако встретив вновь его непонимающий взгляд, я просто вынужден расшифровать свое послание.
- Не понимаете? Что ж, придется объяснить подробнее. Вам удалось разбить последнюю чашку в сервизе, помните, при каких обстоятельствах разбились ее близнецы, и как уцелела она? Давайте не будем врать друг другу о том, что ее сохранность хоть на секунду Вас действительно волновала. В любом случае я не поверю ни на йоту. Я все знаю, профессор. И я бы пожелал Вам счастья. Вот только не могу гарантировать жизнь и здоровье вашей пассии. Я говорил Вам, профессор, что ненавижу Люциуса Малфоя? - на этой моей реплике его веки немного дергаются, а я продолжаю. - Если нет, то говорю сейчас.
