Главной обителью белой эмиграции после 1917 года стала Франция, где проживало четыреста тысяч человек. Далее следовали Германия — сто пятьдесят тысяч, Польша — сто тысяч, Китай и страны Дальнего Востока — семьдесят тысяч.
Значительные эмигрантские колонии обосновались также в Югославии, Финляндии, Чехословакии, Эстонии, Латвии, Литве, Болгарии и Румынии. Только власти Турции сочли возможным избавить себя от бремени общения с беспокойными русскими, выслав их из страны в административном порядке.
Наивно было бы считать, что вся эта огромная масса лишенных родной почвы людей сплошь состояла из злобных недругов Советской власти. Изрядно насчитывалось в ней и просто обманутых, колеблющихся, с запозданием сожалеющих о своем легкомысленном решении покинуть отчизну. Горькая их участь была схожа с судьбой крохотной песчинки, которую подхватил и закружил могучий ураган.
В Берлине и в Париже, в Варшаве и в Ревеле дипломатические представительства Советского Союза не испытывали недостатка в тысячах покаянных просьб и ходатайств беглецов, мечтающих о скорейшем возвращении домой. Известно было, что во многих случаях визит в советское посольство грозит смертью от руки крайних элементов или зачислением в предатели, в агенты ГПУ и Коминтерна, что означало бойкот и презрение окружающих. Несмотря на это, наплыв желающих вернуться в СССР неуклонно возрастал с каждым годом.
Не менее легковерно было бы и преувеличивать значение прогрессивных идей и настроений в недрах белой эмиграции. Тем более в первой половине двадцатых годов, вскоре после крушения империи, когда не утихли еще раскаленные человеческие страсти и у многих теплилась надежда на кровавый реванш.
Так уж все расслоилось и бесповоротно размежевалось в те годы. Рядом с мечтающими об искуплении своей вины перед народом нетерпеливо ждали сигналов боевых походных труб звероватые вешатели и заплечных дел специалисты из контрразведок Врангеля, Колчака, Юденича. Этих было куда больше, нежели успевших прозреть на чужбине. Эти отличались ненасытной злобой и страстью к кровопролитию. К тому же они присвоили себе роль глашатаев общественного мнения, потому что были нахальны и горласты.
О небезынтересных сдвигах в умонастроениях эмигрантской публики свидетельствовало и самозваное венчание в императоры великого князя Кирилла Владимировича. Как ни смехотворно выглядел со стороны сей опереточный «государев акт», а считаться с его последствиями приходилось.
Сам-то новоявленный монарх не стоил и ломаного гроша. Ничтожная пустышка в мундире капитана первого ранга. Смолоду жалкий флотский жуир, затем пьяница, кокаинист, азартный карточный игрок. Государственной мудростью отнюдь не обременен: в сравнении с ним и Николай II сошел бы за мыслителя.
Опасным было окружение Кирилла I.
Верховодила всеми делами в Кобурге его супруга Виктория Феодоровна, женщина неглупая, изворотливая, умеющая при надобности произвести должное впечатление.
Вскоре после окончания торжеств по случаю «государева акта» Виктория Феодоровна заказала дорогие апартаменты на «Луизитании», роскошном океанском пароходе, и отправилась в Америку за долларами. Побывала у престарелого автомобильного короля Форда в его загородной резиденции близ Детройта, добилась аудиенций у Рокфеллера, Мак-Кормика и других финансовых воротил, любезно раскрывших перед ней свои чековые книжки.
На обратном пути Виктория Феодоровна неожиданно навестила известного нефтяного магната Генри Детердинга, жительствующего в Англии. Спустя две недели после этого визита супруге короля нефти, русской по происхождению, высочайшим императорским повелением был дарован титул «княгини Донской».
О цене этого «повеления» в печати, естественно, не сообщалось, но финансовые возможности императорского двора в Кобурге заметно возросли. Отныне бойкая торговля графскими и княжескими титулами стала существенной статьей дохода Кирилла I. Сколько ни бесились в Шуаньи по этому поводу, сколько ни протестовали, «императорские повеления» сыпались одно за другим.
Канцелярией Кирилла I управлял капитан второго ранга Гарольд Карлович Графф, давнишний его приятель и собутыльник. Фигура в общем-то бесцветная, вполне достойный представитель бесчисленного племени сухопутных морячков, коих всегда было с избытком в столичном гвардейском экипаже, долгие годы возглавляемом Кириллом Владимировичем.
