С конца 70-х годов на Западе усиливается ранее не имевшая широкого хождения тенденция трактовать Сталинградскую битву как «поражение Запада». В этой трактовке уже и речи нет о «локальном значении» битвы, наоборот, она изображается как «историческое свидетельство» «советской военной угрозы» для всей «западной цивилизации». Такую позицию занимают американский историк Р. Хоббс, его коллеги А. Берк, Т. Халпер.
Современные апологеты американского империализма обвиняют президента США Ф. Рузвельта в том, что он недооценил растущий военно-экономический потенциал СССР, не сделал «правильных» выводов из Сталинградской битвы, после которой следовало-де искать наиболее рациональные пути к достижению «оптимальной цели», то есть не допустить появления сил, способных остановить движение США на пути к мировому господству. Тот же Хоббс видит «роковую ошибку» США в том, что они после Сталинграда придерживались принципа безоговорочной капитуляции Германии. Такая политика, по его мнению, исключила возможность сделать фашистский рейх потенциальным союзником США в предстоящей борьбе с Советским Союзом [76].
В одном ряду с подобными спекуляциями стоит и выходка французского журнала «Фигаро-магазин», который в номере от 5 февраля 1983 года вытащил на свет материалы издававшейся в 1943 году в Париже профашистской газеты «Нуво Тан», призывавшей французов «помочь Германии… сначала сдержать, а затем сокрушить советские орды, которые, если бы победили, захватили бы Европу и потопили бы ее в крови» [77].
Начав когда-то с отрицания решающего значения Сталинградской битвы для коренного перелома в ходе войны, ныне реакционные западные историки в угоду политике администрации Рейгана и ее союзников по НАТО увидели в этой битве истоки «советской военной угрозы». Но как бы ни трактовали ее фальсификаторы, она золотыми буквами вписана в историю Великой Отечественной и всей второй мировой войны.
Сокрушительный разгром немецко-фашистских войск под Сталинградом и победоносное наступление Советской Армии зимой 1942/43 года подорвали военную мощь «третьего рейха». Нацистское руководство, пользуясь отсутствием второго фронта, решило летом 1943 года осуществить мощное наступление в районе Курска и вновь захватить стратегическую инициативу в свои руки.
Однако планы гитлеровских стратегов опять провалились. Битва под Курском вошла в историю как одно из важнейших и решающих событий Великой Отечественной и всей второй мировой войны. Она продемонстрировала перед всем миром способность социалистического государства собственными силами разгромить военную машину «третьего рейха». В этом величайшем сражении, длившемся около 50 дней (5 июля — 23 августа 1943 года) участвовало с обеих сторон свыше 4 миллионов человек. В период боев было разгромлено 30 дивизий вермахта, из них 7 танковых. Враг потерял более полумиллиона своих солдат и офицеров, 150 танков, 3700 самолетов [78]. Советская авиация завоевала стратегическое господство в воздухе, смертельный удар был нанесен танковым войскам вермахта.
После разгрома под Курском гитлеровское руководство вынуждено было отказаться от наступательной стратегии и перейти к обороне на всех фронтах второй мировой войны. Стратегическая инициатива была окончательно закреплена за Советскими Вооруженными Силами. «Выдающаяся победа наших войск под Курском, — писал Маршал Советского Союза Г. К. Жуков, — продемонстрировала возросшее могущество Советского государства и его Вооруженных Сил» [79].
С восхищением и одобрением встретила победу Советской Армии на Курской дуге мировая прогрессивная общественность. «Великое советское наступление, которое началось летом 1943 года под Курском и Орлом, — указывалось в официальном труде военного министерства США, выпущенном в 1945 году, — продолжалось непрерывно до следующей весны, когда нацистские захватчики были полностью изгнаны из Южной России» [80]. Премьер-министр Англии У. Черчилль отмечал, что «три огромных сражения — за Курск, Орел и Харьков, все проведенные в течение двух месяцев, ознаменовали крушение германской армии на Восточном фронте»
