Пистон верещал на высокой ноте, баюкая раненую руку. Мормон у печки, несмотря на прибитую к столешнице ладонь, второй рукой он пытался приладить обрез на предплечье. Третья пуля закончила его страдания. «И невинным откроется путь в вечность…»
Остался одни Пистон. Округлившимся от страха глазами он следил за Тони. Тот извлек из столешницы свою верную наваху, склонился над техасцем.
— Прошу, не убивай…
Кровь кипела, билась набатом в висках. Пуля склонил голову набок.
— Скажи, они тоже об этом просили?
— Кто… кто просил? Я… я ничего не делал.
— Дак-Дак, Джейб Маккой, Сирена Маркус… — Он называл всех тех, кого встретил тогда, в пустой колонии, мертвых, плавающих в собственной крови. Крови невинных. — И невинным откроется путь в вечность…
Джо Пистон начал плакать.
— Прошу, Тони, не надо. У меня жена… дети… Я, может быть, и не слишком хороший человек, но хоть кого-то сделал счастливыми.
— Тогда дьявол постучится и в их дверь. Среди названных мною были и дети, а старина Джейб за всю свою жизнь не обидел и мухи. Они тоже — невинны. Как говориться в вашей книге: око за око, зуб за зуб. Как думаешь, смерть твоей семьи искупит кровь невинных?
— Нет, прошу тебя. Я… мы не виноваты. Это все отец Томас — он нам приказал. Ты же знаешь, откровения пророка-президента равны воле божьей. Мы не могли ослушаться. Моя семья, мои дети…
— Отец Томас, говоришь?
— Да-да, Томас Холдстеп. Он не мог вас всех простить. Да, за то, что отказались от высшей милости: жизни на не тронутых чумой землях. Те, кто пришел извне, из царства проклятой полусмерти, отказался от жизни в царствии святом! Это было немыслимо для правильных мормонов… Мормонский боженька — это не добрый дядюшка Фрэнки с конфетками в кармане. Да и пророк-президент, этот хренов Глас Божий не любит, когда от его даров отказываются… Поэтому он и приказал вас всех убрать. Он сказал, что ему было откровение. Я никогда в эту хрень не верил, но ты не знаешь, как Холдстеп умеет убеждать… А чтобы замести следы, пророк-президент приказал купить у охотников парочку дьяволов. Ты же знаешь: они едят и мертвую плоть… Они должны были убрать все следы. Подумаешь, еще одна колония, разоренная мертвяками… Только ты вряд ли сумеешь к Холдстепу подобраться, его и день, и ночь охраняет святая гвардия — сущие фанатики, а его резиденция в Новом Салеме — это настоящая крепость…
— Тогда, — Пуля пожал плечами, вновь раскладывая наваху, — твои слова бесполезны. Я всего лишь человек, воплощение бога мне не по плечу…
— Подожди-подожди! — Пистон перестал плакать, но губы его дрожали, когда с них срывались слова: — Есть вариант. Каждое воскресенье Холдстеп отправляется на молебен в Храм Христа Святых Последних Дней в Солт-Лейк. Его, конечно, тоже будут охранять, но тогда есть хоть какой-то шанс подобраться к нему поближе…
Тони Синтаро улыбнулся, холодно и жестко.
— Хорошо, может быть, дьявол и обойдет твой дом стороной. Только, — Он замер на мгновение, а потом медленно стянул перчатки, закатал правый рукав. Предплечье почернело; рваная рана, следы от зубов распухли, вывернулись багровым мясом, сквозь прохудившуюся повязку проступил белесый гной. Глаза Пистона округлились, он открыл-закрыл рот, не в силах вымолвить ни слова. Совладав в собой, он выдохнул:
— Поцелуй сатаны! Защити меня боже…
Голод никуда не уходил, а при виде крови лишь расширился, набух, грозясь вырваться наружу, но теперь человек по прозвищу Шальная Пуля знал, как его утолить хотя бы на время.
— А теперь, — он склонился над Джо, провел лезвием навахи тому по груди и улыбнулся. — А теперь кричи, потому что дьявол голоден.
* * *
Руины Солт-Лейк-Сити. Огарки небоскребов, провалившиеся крыши и мертвые автомобили на берегу высохшего озера. Несколько лет назад чуть уцелевший во время чумы город стал полем битвы между войсками конфедератов и мормонами, оборонявших свое нетронутое проклятой смертью царство небесное. На стороне звездно-полосатых была военная техника и бывшие бойцы Национальной гвардии, на стороне святош — фанатичная преданность пророку-президенту и презрение к смерти. Солт-Лейк превратился в огненный ад для тех и других.
