— Вязать! Я вязать! Вязать.
Тощий закивал головой и пошёл к скале.
Зоолог провёл на поляне не меньше часа, прежде чем окончательно убедился, что какая-то невидимая сила делает бродящих вокруг людей разумными. Их поведение носило явный социальный характер. Налицо было разделение труда. Мужчины, таскали брёвна, неумело пытались соорудить нечто наподобие большого навеса с листьями на крыше, а женщины разделывали мясо, лежащее на больших кусках коры, и кормили с рук детишек, смирно сидящих на корточках. Изредка из их кровоточащих ртов, вырывались отдельные слова или даже словосочетания. А напоследок, когда Солин уже собрался уходить, перед его лицом разыгралась целая драма.
Здоровый чёрный зомби в рабочем комбинезоне подозвал к себе двух бедолаг, сорвал со скалы цветы, прорычал что-то и принялся хлестать подошедших по щекам, повторяя какой-то гортанный звук, а потом подтолкнул их к лесу. Видимо, бедолаги в чём-то провинились, и теперь их выгоняли из общины. Свесив головы, они исчезли в зарослях.
Зоолог вспомнил про камеру, обошёл поляну ещё раз и поспеши к столбу. Про себя он отметил, что в этом месте сознание остаётся чистым и у него ни разу не возникла потребность в таблетках. Вот только источник происходящего обнаружить ему так и не удалось.
— Михаил! Михаил! Вы молодец! Мы уже просмотрели запись! Компьютер оказался прав — они уже научились строить и хранить еду! Скоро они попытаются проникнуть на материк и тогда массовой эпидемии не избежать!
— А почему вы думаете, что они попытаются это сделать?
— Хм. Зачем, по-вашему, твари собираются строить плот?
— Ну… не знаю. Может, хотят научиться рыбачить. Их община напоминает типичное первобытное племя, со скидкой на каннибализм, конечно. Мне вообще показалось, что они — мирные.
— Миша! Да они мирные, пока рядом не оказались люди! Давайте высадим на поляну пару толстяков и посмотрим, на ваших «пацифистов»! Не порите чушь!
— Но мы даже не выяснили какое явление вызывает рецессию вируса в их мозге!
— Поймите, Солин, даже если предположить, что учёные рано или поздно найдут ваше «явление» и создадут лекарство, опасность попадания вируса на материк слишком высока. Цена их жизней слишком высока, вы понимаете?
Солин замолчал, задумчиво глядя на заражённых, медленно бродящих по пляжу.
— Короче, Михаил, я даю команду, чтобы вас забирали. Вы помните место своей высадки?
— Забирали? — удивленно переспросил зоолог. — Но я ещё не нашёл сына…
— Послушай, Михаил… Миша. Я понимаю, тебе хочется увидеть ребёнка, но шанс найти его здесь практически равен нулю. Запись с твоей камеры сейчас передана в специальный комитет ООН, созданный, чтобы контролировать вирус. К рассвету они примут решение, и НАТО поднимет бомбардировщики с напалмом. Ты слышишь, с напалмом! Возможно, к завтрашнему утру от острова останется кучка пепла.
— Я рискну.
Рысин вздохнул, коротко кивнул головой и предупредил:
— У тебя есть часов восемь. Потом мы забрать тебя не успеем!
Солин закрыл экран и побрёл к лесу. Он бродил среди зарослей часа два или три, сходил на поляну, на поле высадки, прошёл вдоль небольшого ручья и вернулся обратно на пляж. Как и предполагал полковник, сына нигде не было. Зоолог встал у кромки воды, посмотрел на пену прилива и усмехнувшись своей глупости подумал, что скорее всего военные просто придумали историю с сыном, чтобы заманить его на остров. Он хотел было уже идти к столбу и вызывать вертолёт, но в голове вдруг всплыла картина, увиденная на поляне. Женщины, кормящие с рук детей. Он не понимал, почему она так запала ему в голову, почему он думает о ней, вместо того, чтобы связаться с Рысиным, но ничего толком не придумал.
Он всё стоял, в нерешительности глядя на горизонт, как вдруг услышал за спиной громкие, резкие вопли — метрах в двадцати от столба началась потасовка. Один из маленьких, снующих по пляжу мальчуганов, выкопал из песка кусок мяса и попытался украдкой съесть его, но рослый, плечистый заражённый отнял кусок и оттолкнул руками ребёнка. Мальчик негодующе взвизгнул, прыгнул на здоровяка, но тут же полетел на песок, размахивая руками, и упал у ног Солина.
