— Разберемся! — крикнула Валя, вырвав руку. — Пустите, шеф! Ты кем себя воображаешь, урод?
Сивуха-младший церемонно поклонился:
— Я Инуяся, японский пес-демон. Не смотрела мультик? Классный. И песня из него. — С неожиданной ловкостью он увернулся от атакующей Вали, вскочил на стол, оттуда на другой и снова подпел саундтреку. — «Бокутати ва самаё-инагара икитэ ику доко мадэ мо…»
Ассистентка коротко оглянулась на Нику:
— Шеф, вы главное не суйтесь помогать. Займите место в партере. Сама справлюсь.
Она тоже скакнула на стол, смахнув ногой монитор — он с грохотом полетел на пол.
Загоняет в угол, понял Николас и отошел подальше — знал, что Валентина отлично обойдется без его помощи.
Отступать Олегу было некуда: сзади стена, над головой металлическая галерея, опоясывающая весь периметр ангара.
— Иди сюда, песик, це-це-це, — позвала Валя, перепрыгивая на соседний стол и снова сшибая ногой компьютер — надо думать, из чистого вандализма.
— Инуяся не столько собака, сколько демон, — сообщил Олег, засовывая длинные полы кимоно за пояс. — Он, например, летать умеет.
Взялся рукой за какой-то свисающий трос. Дернул — и вдруг взмыл вверх, оказавшись на втором ярусе, сплошь увешанном постерами. Валя только и успела, что голову задрать. Заозиралась по сторонам, увидела лесенку, кинулась к ней.
Олег поджидал противницу, прохаживаясь по галерее, среди афиш и постеров, густо облепивших стену. Николас разглядел там и Человека-паука с Суперменом из фильмов, и Красную шапочку из диснеевского мультика. Был там и герой японских анимэ пес-демон Инуяся.
— Бой Черного Ниндзя с Псом-Демоном! — объявил Олег, вставая в картинную бойцовскую позу. — Потерпите, Николай Александрович, это недолго.
Валя бежала ему навстречу по галерее, повизгивая от ярости.
— Я тебе дам «недолго»!
Высоко подпрыгнула, метя противнику ногой в грудь. Но удар пришелся по воздуху.
Олег легко перемахнул через перила, пружинисто приземлился и, неестественно высоко подпрыгнув, оказался на галерее с противоположной стороны.
— Это у меня шузы на пружинной подошве, — похвастался он. — Лично изобрел. Я же гений. Сейчас песню по второму разу запущу. Момент. Слова классные, с сайта списал.
Щелкнул пультом и запел вместе с саундтреком:
— «Фукай, фукай мори-но оку-ни…»
— Я тебя все равно достану! — крикнула Валентина, бросаясь по галерее вдоль стены.
— Всё, надоела, — пожаловался Олег. — Петь мешает.
Снова нажал на кнопку, и у фандоринской ассистентки под ногами провалился люк. Валя полетела со второго яруса, ударилась о металлический шкаф и растянулась на полу.
Вскрикнув, Николас кинулся к ней.
Помощница лежала ничком, неловко подвернув руку. Кажется, жива, но без сознания.
— Отрубилась? — равнодушно спросил сверху Олег. — Туда ей и дорога. Хоть поговорим спокойно.
Он взялся за трос, грациозно соскользнул вниз — широкие рукава кимоно взметнулись диковинными красными крыльями.
Фандорин попятился и выставил вперед кулаки, хоть это было совершенно бесполезно. Странный человечек непонятно какого возраста не доходил ему и до плеча, а все же Николас был полностью в его власти.
О том же заговорил и Олег:
— Бросьте, Николай Александрович. Вам со мной не справиться. И потом, я ничего плохого вам не сделаю. Я только подонков в ноль вывожу, а хороших людей не трогаю. В тот раз не дал нам доктор по душам поговорить. А ужасно хочется. Мне кажется, вы единственный, кто сможет меня понять. Вот скажите, как по-вашему: легко это — быть старше всех на свете?
— А… а сколько вам лет? — спросил Фандорин, опуская кулаки.
— Скоро тридцать. Неважно, сколько. Важно, как ты жил. А я жил очень интенсивно. И спал всего по два часа в сутки. Так что мне тысяча лет, Николай Александрович. И прожил я их в полном одиночестве. Папа у меня смешной, славный, я его очень люблю, но он как ребенок. Всё в кубики играет, вольный каменщик. Папа ко мне прислушивается, во всем со мной советуется. Ведь я — гений. Меня обожает, пылинки сдувает, только поговорить с ним по-настоящему нельзя. Я для него не человек, а драгоценная фарфоровая статуэтка. Вы комиксы Фрэнка Миллера знаете? Там у всякого мерзкого урода, который по ночам девочек насилует и убивает, обязательно есть какой-нибудь могущественный папаша. Папаша в курсе, но прикрывает сынулю, потому что тот — единственный свет в окошке. В моем случае, правда, не совсем так.
