Пятеро женщин, все по виду самого простого звания, безропотно поднялись со своих мест и, с любопытством оглядываясь, вышли в коридор. Заметов плотно прикрыл дверь.
— Сердечно рад знакомству-с, — сказал надворный советник перепуганной Лизавете, усаживаясь на стул и приятнейше улыбаясь. — А ещё более осчастливлен чудесным вашим спасением-с. Это уж истинно, как говорится, Провидение Божье.
Он сделал постную мину и трижды перекрестился, но бойкий, с ртутным блеском взгляд не переставал обшаривать лицо Лизаветы. Она тоже всё глядела на пристава, но от робости не могла вымолвить ни слова. Подняла было руку для крёстного знамения — да и не осмелилась донести до лба.
— А знаете, маточка вы моя, что я в лютой зависти пребываю. Да-с. — Все тело Порфирия Петровича затряслось в мелком смехе. — И к кому бы вы думали-с? К ним, — он обернулся к двери, — к товаркам-с вашим. Им-то вы уж беспременно всё рассказали, а я, хоть и пристав следственных дел-с, а ничегошеньки пока не знаю-с, сижу перед вами дурак дураком-с. — Он ещё с полминуточки посмеялся, словно бы давая собеседнице время разделить с собою веселье, и заговорщицки подмигнул. — Ну, рассказывайте-с. Что видели? И главное, кого-с. Это для нас сейчас самое-рассамое.
Закинул ногу через коленку, сцепил пальцы — приготовился слушать. Заметов, стоявший у надворного советника за спиной, тоже весь обратился в слух. Приготовил книжечку с карандашом, записывать показание.
Лизавета молчала.
— Да вы по порядку-с, по порядку-с, — помог ей Порфирий Петрович. — Вы с сестрицей вашей дома были, так-с? Тут звоночек в дверь. У вас ведь, верно, колокольчик-с?
— Кнопка, — тихо ответила раненая, и пристав облегчённо улыбнулся. Малахольная не малахольная, но вопросы понимает и отвечать может.
— Вот и отлично-с. Итак, раздался звонок — дзинь-дзинь, или трень-трень, я не знаю, как оно там у вас.
— Бряк-бряк, — поведала свидетельница. — Только меня дома не было.
— Это как же-с? — озадачился надворный советник.
— К куму ходила. Кум звал, чаю пить, в семом часе. — Кажется, Лизавета понемногу переставала бояться собеседника и сделалась поразговорчивей. — Сговорено у нас было.
Порфирий Петрович так весь и сжался. Вкрадчиво спросил:
— Минуточку-с. Правильно ли я понял, что вы в этот час дома быть не предполагали-с и Алене Ивановне следовало находиться в квартире одной-с?
Свидетельница захлопала ресницами, очевидно, не поняв вопроса.
— Кто знал, что тебя в гости позвали? — не вытерпел Александр Григорьевич.
— Кум знал, кума. Сестрица Алена Ивановна, — стала загибать пальцы Лизавета. — А больше некому.
— Ну хорошо-с, — слегка поморщился пристав. — Дальше рассказывайте.
— Пришла я к куму, а кума возьми и захворай.
— И вы, чаю не попив, отправились восвояси, домой-с?
Женщина кивнула.
— Вот с того самого момента-с, как вы по лестнице поднялись… У вас, позвольте поинтересоваться, который этаж?
— Четвёртый, — подсказал Заметов.
— С того момента-с, как вы на четвёртый этаж поднялись, как можно подробней-с, — попросил надворный советник. — Что услышали-с, что увидели-с.
Подумав, и довольно долго подумав, Лизавета неуверенно сказала:
— Ничего не слыхала.
— А что дверь-с?
— Незаперта была, вовсе. Я ещё подивилась. Алена Ивановна всегда засовом укрывались.
— Так-так, — ободряюще закивал Порфирий Петрович. — И что же вы, вошли-с?
— Вошла.
— И куда же-с? В комнаты?
— В комнаты.
— А там что-с?
Лицо свидетельницы вдруг приняло совсем детское, обиженное выражение, из ясных глаз без малейшей задержки потекли крупные слезы.
— Алена Ивановна… на полу. — Лизавета всхлипнула. — Рученьку вот этак вывернула. Глаз открытый, смотрит. Думаю, куда это она смотрит-то, чего это она на полу-то.
— Ничком, что ли, лежала? — быстро перебил пристав.
Женщина шмыгнула носом, непонимающе глядя на чиновника, но на этот вопрос мог ответить Александр Григорьевич:
— Так точно, ничком, одна рука вперёд вытянута, и голова вот этак вот повёрнута. А глаз, точно, открыт.
— А потом что-с?
Порфирий Петрович спросил и затаил дыхание, потому что беседа подобралась к самому важному месту.
— Гляжу — красное у ней в волосах, вот тут, — показала Лизавета на свой перевязанный затылок. — «Алена Ивановна, говорю, что это вы? Упали? Зашиблись?» На кортки присела, хотела помочь. Вдруг шорохнуло сзади…
