Ф.И. Щербатской и его компаративистская философия - страница 103
Если античная риторика оппонировала, по Перельману, мифу, гуманистическая — схоластической научности, то «новая риторика» — новому позитивизму, пытавшемуся изгнать из области рациональности методы рассуждения, не соответствующие правилам точных наук. Новые позитивисты не случайно изгнали из этой области саму философию, и по-своему были правы, так как философия действительно пользуется иной системой доказательств. «Философия поэтому, — писал Перельман, — не может мыслиться в качестве дедуктивной науки. В последних доказательство может быть выработано посредством механического применения процедур, в которых каждый шаг „обеспечен“, и можно было бы создать машину, демонстрирующую определенные пропозиции. Но в случае с философской демонстрацией дело обстоит совершенно по-другому. Метод здесь — диалектика или риторика. Аргументы, которые используются здесь для перехода от одной пропозиции к другой, больше напоминают методы судопроизводства, чем математики… Цель философии — скорее влияние на умы и завоевание их согласия, чем осуществление чисто формального изменения пропозиций»[416].
Изучение философской аргументации (как рационально-логической методы убеждения) привело Перельмана к историческому исследованию «диалектики», которая и этимологически происходит от «диалога», к реконструкции диалогической традиции в западной философии. Диалектик у Платона — тот, кто знает как спрашивать и отвечать, подвергать испытанию тезис оппонента и опровергать возражения к собственному («Кратил» 390с), и весь диалог «Федр» посвящен собственно риторике. Наследник античной антитетики — Кант, представляющий «в трансцендентальной диалектике» арбитраж разума над его же собственными равным образом доказуемыми и опровержимыми тезисами (представляется, что здесь аналогия с судопроизводством, как ни удивительно, более чем оправдана). Тезис и антитезис у Гегеля — моменты восхождения к Абсолютному духу[417].
Перельман не был единственным философом, обратившимся к аргументации в коммуникативных процессах и взявшим за образец аргументацию в судопроизводстве. Эти проблемы встали и перед американским логиком С. Тулмином, сформулировавшим тезис, по которому «логику интересует не способ получения выводного знания или технические проблемы: ее первое дело — ретроспективное, оправдательное»[418]. Тулмин предложил различать в аргументации константные составляющие (field invariant) и переменные (field dependent) — во втором случае речь идет об аргументах, в которых учитывается конкретная аудитория. Почти одновременно с ним его соотечественник Г. Джонстон выступил с антипозитивистским тезисом, согласно которому категория истины в философии отлична от истины в точных науках и релевантна аргументации. Дальнейшее развитие данного тезиса привело его к формулировке двух других. Во-первых, без учета аргументативного контекста любое философское утверждение является двусмысленным и нерелевантным, во-вторых, аргумент в пользу философского утверждения есть часть смысла данного утверждения (другой частью является и аргумент против этого утверждения)[419]. В США начиная с 1960-х годов можно даже различать специализацию философов, изучающих коммуникативную рациональность: некоторые, например, У. Фотерингэм, Т. Мартин и К. Андерсен, Т. Шейдель, Т. Бейсекер и Д. Парсон специализируются по процессу убеждения (persuasion), другие, такие как Дж. Мак Бурни и Г. Миллс, О. Фрили, У. Фишер и Э. Сэйлес — по собственно аргументации (argumentation)[420].
В настоящее время в Америке изучение аргументации получило широкий доступ в учебный процесс (в соответствии, как и в Греции эпохи старших софистов, с установками на обучение выигрывать судебные процессы и участвовать в политической жизни). Среди учебных пособий, адресованных преподавателям, следует выделить книгу Р. Рике и М. Силларса «Аргументация и процесс принятия решений» (1975). Исходя из посылки о том, что родовой характеристикой человека является «производство аргументов», авторы претендовали на создание теории аргументации как сосредоточенной на аудитории (argumentation as audience centered). Платоновский критерий истины «снимается»: удовлетворительным считается аргумент, на который может согласиться аудитория. Аудитория понимается не как наличная публика; по словам авторов книги, «мы включаем в наше понятие аудитории любое человеческое существо, которому сообщается какой-то аргумент через какого-то посредника. Под процессом аргументации мы понимаем процесс выдвижения альтернативных „заявок“, обеспечение их обоснованиями, взаимную критику и обеспечение приверженности [аудитории] к одной из них»