Но Эйнштейн устал быть изгоем на своей новой родине. Пришло время проветриться. Попутешествовать. Насладиться признанием, которое, наконец, получили его труды. Эйнштейн принял приглашения, которые долгое время отклонял. Он объедет всю Европу, посмотрит на мир иначе, чем попрошайка от науки. И вовсе не думая о реванше.
Каждый этап его турне обернется триумфом. От Праги до Пекина, включая Нью-Йорк, его чествуют, славят. Одно лишь его появление на балконе приводит толпы в восторг, проезд в открытом автомобиле по проспекту воспламеняет умы. На его выступлениях всегда аншлаг, его фотографии на первых страницах всех газет. Неслыханный успех для ученого. Чем объяснить столь горячий интерес, словно он монаршая особа? В представлении людей этот незнакомец вплотную подошел к законам Вселенной. Эйнштейн близок к разгадке тайны творения. Всё, что прикасается к святому, — свято.
Эйнштейн начал читать серию лекций в Праге, гостя у человека, сменившего его на профессорской кафедре, — Филиппа Франка. Позже Франк напишет одну из первых и наиболее полных его биографий. Прага устроила ученому королевский прием. Человека, перевернувшего мир идей, встречали как апостола новой религии. На вокзале устроили неописуемую давку. Ломились в аудитории, где выступал учитель. Простые люди хотели понять и как будто разглядели в этом человеке с трубкой, так скромно одетом, гения XX века, своего рода Христа новых времен. Все хотели его увидеть. Его расспрашивали. Часто с учтивостью. Иногда с бешенством. Требовали объяснений. Что это за теория такая, перечеркивающая века полнейшей уверенности? Гения призывали привести неопровержимые доказательства.
Эйнштейн не ломался. Он доказывал, растолковывал. Всегда с юмором, без спеси. Удивленный, восхищенный, порой напуганный тем, что его единственные открытия могут вызвать в сердцах людей. В Праге, чтобы избежать объятий толпы, Франк даже оставлял его на ночь в лаборатории, где тот работал, а не в отеле, где его ждали.
Эйнштейн был рад снова оказаться в Праге. Ходил по улицам, ресторанам, кафе. Поднялся на крыльцо университета, куда его приняли во времена монархии, но лишь вторым номером. На стене у входа висел… его портрет. Бродя по мостовым, он ощущал ветер свободы, веявший в этой новой стране, построенной на обломках империи Габсбургов. Чехословацкая Республика заключала в себе чаяния и разочарования, которые десять лет спустя потрясут мир. С одной стороны, судетские немцы бесились от того, что их прерогативы растворились в новой демократии. С другой — умы, пришедшие в невероятное возбуждение, пытались установить новую связь между народом и его руководителями, мужественно воплощаемую Томашем Масариком[56]. Эйнштейн был неотъемлемой частью новых времен, олицетворяя их лучше любого другого. Человек, явившийся ниоткуда, сумевший силой своего ума и решимостью перевернуть законы природы. 1920 год: Прага чествует Эйнштейна. Эйнштейн любит Прагу. На развалинах войны, на обострении националистических тенденций рождается новая Европа. Можно ли найти для нее лучший символ, чем этот человек богемного склада и с незашоренным умом?
После свежего ветра перемен, носившегося над Прагой, Альберт отправился подышать спертым воздухом — в Вену. Туда, где веял ветер поражения. Бывшее храброе сердце Австро-Венгерской империи теперь было столицей обкорнанного и поблекшего государства. И всё же Вена устроила Эйнштейну торжественную встречу. Здесь тоже собирались толпы, чтобы послушать ученого. Работали локтями, чтобы получить автограф, пожать ему руку. Эйнштейн прибыл в Вену триумфатором.
Гуляя по улицам города, как он любил это делать, гений познакомился с миром другого прорицателя — Зигмунда Фрейда[57]. Однако их встреча состоялась только семь лет спустя. Два этих человека, идя каждый своим путем, пытались уловить тайну мироздания. Один — загадки души, другой — законы физики. Один межевал науки, другой распахивал целину сознания. В их жизни было много похожего. Родственное происхождение, скромное положение, дороги славы, бесчисленные препятствия, лавры известности, костры из книг. Они оба стали символами, самыми поразительными порождениями Европы в интеллектуальном плане. Светочами своего века. Они опрокинут установленный порядок. Они наткнутся на то же сопротивление, вызовут то же почитание, ту же ненависть…
