Так же доверчиво улегся спать и весь край вокруг города, ибо о чем беспокоиться… Разве не вызывал доверия уже сам троекратный полукруг крепостей, опоясывающих с востока верденское предполье от Фор-де-Во и Дуомона до горы Мартом и высоты 304 на противоположном конце дуги? Само собой разумеется, что между большими крепостями существует еще сколько угодно малых укреплений, бункеров, подземных казематов, лабиринтов подземных ходов, подвалов, куполообразных бетонных башен и бесчисленных окопов…
Отчего же бояться грядущих дней?
Пускай о них думают господа генералы.
A propos[25] — генералы!
Недавно здесь происходил чуть ли не аукцион верденского военного снаряжения и гарнизонов! Оружие направлялось в полевые армии, причем из крепостей было даже демонтировано и вывезено множество пушек. Ежедневно можно было видеть такие обозы! А разве это не самое успокоительное доказательство того, что тут не ожидают с немецкой стороны никаких неприятных сюрпризов?
А если в последние дни кое-что из вывезенного вернулось назад, то это, несомненно, потому, что просто возмещается — раз сейчас есть на это время — то, что прежде было уступлено более нуждающимся. Вот и все.
Так спал Верден под высоким морозным небом, на котором сверкали острые осколки звезд, как мерцали они на земле, покрытой снежной порошей и мелкими зеркальцами замерзших луж в затвердевшей грязи и колеях. Ветви деревьев тоже замерзли под кружевом инея, спокойно плыла Мез по мягким долинам между невысокими приветливыми холмами, где леса сменялись пастбищами, а поля деревушками.
Четвертый час утра 21 февраля 1916 года…
С последним ударом башенных часов верденского кафедрального собора на крышу епископского дворца с грохотом, подобным раскатам грома, обрушился тяжелый снаряд, пробил ее и взорвался, образовав широкую воронку, захватив стены и полы двух этажей. Из обломков балок, кирпича, штукатурки, мебели, из клочьев ковров над городом поднялся могучий султан дыма и пыли, а гулкий отзвук взрыва потонул в грохоте оседающих стен и треске ломающегося дерева.
Ночным дежурным штаба верденского участка фронта — штаб располагался в ратуше — нет надобности объявлять тревогу: со всех сторон сюда сбегаются офицеры, на ходу что-то на себя натягивая: они торопятся в зал заседаний.
Здесь уже присутствует и сам командующий верденским укрепленным районом генерал Эрр…
— Господа, это начало. Да, в этом убеждены все. Однако…
Офицеры стоят, напряженно вслушиваясь, склонив головы набок — точно в этом положении смогут уловить и самый слабый звук…
Но ничего не слышно.
Вообще ничего! А ведь немцы должны вот-вот начать артиллерийскую подготовку, как на параде марширующий полк всегда следует за своим командиром.
Идет секунда за секундой, проходит минута, вторая…
Затем тишину нарушает генерал Эрр:
— Немыслимо, чтобы неприятель начал наступление с обстрела города. Этот выстрел наверняка имел какой-то особый смысл — возможно, нечто вроде символической визитной карточки от господ напротив. В ходе их мыслей часто нелегко разобраться. Не будем же понапрасну ломать голову. Господа, позаботьтесь, чтобы весь верденский фронт был немедленно приведен в полную боевую готовность.
Только через три часа и пятнадцать минут — в четверть восьмого — три тысячи триста немецких орудий всех калибров начали изрыгать свои снаряды на верденский участок между рекой Мез и равниной Воэвре. Сотни орудий бьют и бьют, километр за километром по окопам, подъездным путям, долинам и склонам, по голым равнинам и заросшим холмам, по деревням и хуторам, просто по земле, где может не быть ничего, кроме муравейника или мышиного гнезда, по живому и неживому, взрыв за взрывом, взрыв за взрывом в Омоне, Орне, Бомоне, Дамвильере, Дуомоне, Вердене…
Во все пространство от земли до самого неба ворвался грохот разрывов и заполнил его от горизонта до горизонта. Этот грохот извергали стальные глотки тяжелых орудий, гаубиц и мортир, скорострельные полевые пушки, минометы и пулеметы, которые своим пронзительным «так-так-так» прорезали громыхание орудий крупного калибра. Когда воздушные волны, поднятые взрывами, сталкиваются, кажется, что воздух густеет, то спрессованный, то, наоборот, разряженный, разорванный и клочьями отшвыриваемый детонацией. Свист пуль, дробный треск шрапнели, гулкий вой летящих тяжелых снарядов, которые падают с громоподобным эхо, удары мин, рвущих все на части и собственной силой, и давлением воздуха, визг летящих по неведомым траекториям металлических осколков и обломков…
