Почему?
Незачем повторять, что главный наш неприятель — Англия. Англия со своим огромным колониальным, то есть сырьевым тылом и со своим флотом, который остается главным звеном блокады, сжимающей центральные державы. Но поскольку сама Англия не имеет при этом достаточного количества собственных наземных войск, то в качестве своей главной ударной силы она использует французские армии. А потому, если бы удалось выбить галльский меч из британской руки, это была бы победа.
Прежде всего необходимо считаться с возражениями, что за все время ведущейся на западе окопной войны ни одной из воюющих стран не удалось добиться решающего прорыва неприятельского фронта. Тем менее можно надеяться на осуществление какого-то плана, который ставил бы своей целью одним разом полностью и окончательно уничтожить французские военные силы. Любой более или менее серьезный прорыв требует огромного сосредоточения артиллерии и организации бесперебойной доставки боеприпасов; к тому же нам недостает хорошей железнодорожной сети (у французов она в основном не разрушена), не справляемся мы и с чрезвычайно возросшими потребностями военного производства, мощности которого полностью заняты и обременены также нуждами других наших фронтов. Кроме того, никакой, даже самый успешный прорыв, а его подготовку никогда нельзя полностью утаить от неприятеля, не позволяет продвинуться дальше, чем на то хватает наличествующих сил; приходится вновь их пополнять, а это опять же требует определенного времени. В современных условиях окопной войны, когда противостоящие друг другу линии фронтов глубоко эшелонированы, любое продвижение вперед создает для неприятеля возможность контратак, с помощью которых он попытается отрезать вошедшие в прорыв передовые части.
Поэтому вместо попыток совершить прорыв, которые все равно не позволяют рассчитывать на полный развал неприятельского фронта, необходимо выбрать иной способ ведения войны.
А именно.
Нужно сосредоточить силы на таком участке неприятельского фронта, утрату которого французское командование ни в коем случае не может допустить и потому будет защищать его до последнего солдата. В то время как обычно для наступления выискивается самая уязвимая точка обороны противника, на этот раз его следует предпринять в наиболее сильно укрепленном пункте, имеющем для неприятеля самое большое стратегическое или моральное значение.
Такая тактика будет иметь для нас ту выгоду, что нам не придется вводить в бой значительные силы на большом отрезке фронта, в данном случае достаточно будет сосредоточить их в заранее избранной чувствительной точке, где мы сможем в нужных количествах обеспечить бесперебойную доставку резервов и материала. Таким образом, речь идет не о трудоемком прорыве со всеми вышеприведенными рискованными сопровождающими явлениями, а об организации постоянной угрозы одному месту, что заставит неприятеля — который ни в коем случае не захочет его потерять! — посылать туда, невзирая ни на какие потери, все новые и новые резервы. Одним словом, это будет тактика изматывания, с помощью которой мы вынудим противника исходить и изойти кровью на наковальне, в которую не перестанет бить немецкий молот.
Такое место французского фронта — Верден!
Верден — самый мощный опорный пункт французского фронта от бельгийских границ до Швейцарии. Он окружен системой современнейших укреплений и, по представлениям всех французов, неприступен, так что превратился в национальный символ и ни один французский военачальник не посмеет добровольно сдать его неприятелю.
Если Верден окажется в наших руках — а мы, разумеется, постараемся, чтобы так оно и было, — это откроет нам путь к сердцу Франции, в таком случае уже заранее обреченный на поражение. Но даже если мы не достигнем такой стратегической цели, наши усилия принесут победу уже тем, что мы превратим Верден в губительный смерч, который постепенно всосет в себя весь французский военный потенциал, вычерпывая его с остальных участков фронта, из тыла, из всей Франции. Дивизию за дивизией будет поставлять неприятель на верденскую мельницу, а мы будем их там молотить одну за другой».
