Эволюция - страница 16

Все, проорались, аргументы в сотый раз повторили и… вот неожиданность-то, стали готовиться встречать посла. Поглядел я у них в головах сценарии разные, ничего такого необычного. Почетный караул, флаг, верней какой-то тотемный столб, парадная форма и группа лиц, облеченных правом от имени расы говорить. Отправить к ним, что ли, Янку — не, будь тут люди или кто с ними схожий, так шикарная голозадая блондинка на мамонте-броненосце прискакавшая, или там, на змее гигантском приехавшая, произвела бы фурор, а этим гребненосцам чешуйчатым она до фонаря, у них совсем другой стандарт красоты. Разве что побрить девку и волосы панковским хаером на слизь поставить, заодно и в медно-красный цвет всю покрасить, — не, все равно не оценят. Сиськи-то не спрятать. Ладно, будем проще, отправлю куклу. Она и на коренного обитателя мира более чем потянет. Тем более, что таковым по факту и является.

Опять же, воспитанникам неприятно, когда я их под полный контроль беру. Мной-то созданные еще ничего, для них это нормально, и вообще, как должное воспринимается. Вот клонов и их потомков корёжит. Тоже, в общем-то, проблема, пользы мне от этих карманных Центавриан нынче никакой нет, скорей, одна беда, забота да морока мне с ними. Своих дефектных я только в путь перерабатываю, причем плевать, разумный там или нет, а на этих как-то хвост не поднимается. Видать, схожесть с человеком для меня куда больше значит, чем раньше думал, и где-то там в подсознании ёкает. Но в любом случае, вопрос стоит решать, и так уже откладываю его черт знает сколько. Правду рождения своего лишь старики знают, которых и не осталось уже практически. О чем-то догадываются их дети, а остальные, в принципе, ничего про нас толком рассказать не сумеют. Давно уже в отдельном улье живут и лишь с охраной контактируют. Та их от местной природы стережет, да пищей обеспечивает. Неприспособлен все же гуманоид для мира смерти, не выжить им тут. Нет, убивать все же неправильно будет, но и в мир большой просто так выкидывать тоже не дело. Отправим, лет через двадцать-тридцать, как шпионов, снабдим деньгами, а там пусть сами барахтаются. Дураков, вроде, среди них нет, выплывут.

Вот так, за мыслями, время и пролетело. Оверлорд посольство к месту встречи привез и прямо на окраине базы высадил. Кукла в окружении нескольких видов гидралисков и дюжины разных типов зерлингов смотрелась внушительно, особенно на фоне живого дирижабля с кучей щупалец и жутковатой мордой, утыканной глазами и наростами. Аббаям явно было не по себе от такого количества монстров, свободно находящихся в лагере, да что там, они и к Когтю, мирно дремавшему у клетки, привыкнуть не успели. А тут такой паноптикум прибыл. Но, надо отдать должное, встречу организовали.

— Приветствую вас, Аббаи, — прикладываюсь по их обычаю ко лбу, к сердцу, и отвешиваю поклон. Гребень сложить, за неимением оного, увы, не могу, но и так шокировал по полной. — Можете звать меня Посол или Голос, истинное имя, как и нашу речь, вам не воспроизвести, да и не услышать чисто физически.

— Рады приветствовать посла… э, Посла, — выдал глава научников, который формально был тут старшим.

— Взаимно, — улыбнулся бы и помахал лапкой, да боюсь напугать, — вы сказали зверю, что хотите говорить, я слушаю.

— Мы хотели бы принести извинения за бесцеремонное вторжение на вашу планету. Простите, но мы не знали, что она обитаема… э, населена разумными, и…

— Позвольте вас прервать. Ваши извинения приняты, мы не в обиде, тем более, что в них вовсе нет нужды. Если бы нам было все равно на ваши исследования, то мы не стали бы вас опекать и дикие просто растерзали вас всех за пару дней. Нам понравилось, как вы относитесь к природе и ведете дела, именно поэтому мы помогаем вам.

— Это… приятно, спасибо за лестную оценку. Но почему вы не захотели выйти с нами на контакт?

— Зачем? — пожать плечами будучи в хитине не так-то просто, но жест вроде вышел естественно.

— Э, ну как же? Обмен знаниями, общение, торговля наконец.

— Знания, хм… во многих знаниях многие печали. Мы много знаем о жизни, все они, — указываю на свиту, — созданы нами, как и большинство живого в этом, когда-то совершенно пустынном, мире.