Евнухи в среднем возрасте мало чем внешне отличались от обычных китайцев, хотя имелся и «классический» тип скопца. Если евнух был оскоплен юным, то обыкновенно он имел полную дородную фигуру, но мышцы у него были дряблые. Голос его сохранял женский тембр, и трудно было отличить, кто говорит — юноша или девушка, — если вы не видели говорящего. Оскопленные после 20 лет скоро теряли волосяной покров, и голос их становился более крикливым и неприятным. Старели евнухи очень рано и в 40 лет казались уже 60-летними стариками. По характеру евнухи скорее были общительны и веселы, чем угрюмы. Многие из скопцов любили различные развлечения, животных, особенно собак. Почти все евнухи были завзятыми курильщиками опиума.
Влечение уже взрослых евнухов к женщинам иногда принимало особенно болезненные и извращенные формы. Такие кастраты повсюду преследовали молоденьких девушек, валили их наземь, терлись о них, кусали и царапали. Вымещая на беззащитных жертвах обиду за свою физическую и сексуальную неполноценность, евнухи часто били и истязали их, ранили ножами, хлестали немилосердно плетками. Оставшиеся после таких действий на теле девушек шрамы вызывали у несчастных особую горечь — то была печать позора.
По словам одного китайца, сказанным в начале XX в., «сейчас каждый евнух имеет любовницу из дворцовых служанок».
Некоторые историки считают, что главный управляющий евнух Ань Дэхай, например, не был скопцом и что Цыси родила от него сына, который якобы дожил до 20-х гг. под именем Цзю Мин.
В эпохи Мин и Цин помимо существования при императорском дворе специального ведомства (при Цинах зто была Палата «Шэньсинсы» — Департамент внутренних дел), отвечавшего за оскопление будущих дворцовых служителей, в Пекине, например, были хорошо известны местные «специалисты» по оскоплению, которые фактически держали зту «отрасль» в своих руках; ремесло передавалось от одного члена семьи к другому. Самыми известными в Пекине были две семьи, одну звали «Би У» («Пять закончить» или «Пять полностью»), а вторую «Сяодао Лю» («Лю — маленький нож»), которые жили недалеко от императорского дворца. Их ремесло было наследственным.
Орудия труда мало чем отличались от древних. Перед операцией они прокаливали нож на огне, чтобы уничтожить весь «яд, затем этим ножом делали операцию. Фатальный исход случался довольно редко, смертность в результате операции составляла 3–6 %.
Но нередко мальчиков оскопляли и «частным» образом, домашними средствами, не прибегая к помощи «специалистов» и казенных ведомств. Об оскоплении сообщалось в уездное правительство, чтобы имя мальчика было занесено в список кандидатов в императорскую челядь. Между прочим, в «Старой летописи эпохи Тан» есть запись о запрещении «оскопления частным образом, домашними средствами», ввиду нередкой гибели кастрированных.
Чтобы наглядно представить себе, как оскопляли маленьких мальчиков, приведем пример из биографии одного из последних евнухов императорского двора.
Сунь Яотин, имевший до совершеннолетия имя Люцзинь, родился в 30-й день одиннадцатого месяца в 28-й год правления Гуансюя (29 декабря 1902 г.) в деревне Сишуантан уезда Цзинхай недалеко от Тяньцзиня в крестьянской семье. Он успел проучиться несколько лет, когда его отец, дважды пострадавший от тяжбы с местным мироедом и доведенный до крайности, решил во что бы то ни стало расплатиться с ним. «Пусть мой сын, — решил он, — попадет в императорский дворец хотя бы евнухом и отомстит за семью». После этого по решению отца восьмилетнего мальчика оскопили.
«В тот памятный день 8-летний Люцзинь, раздетый догола, лежал на старенькой циновке, которой был покрыт небольшой кан (глинобитная лежанка с дымоходом). Отец пеньковой веревкой связал ему руки и ноги у щиколоток, а потом, вооружившись остро наточенным ножом, сначала примерившись и вслед за тем одной рукой ухватившись за мошонку, быстрым движением под самый корень отсек парню половые органы. Острая боль пронзила Люцзиня, он вскрикнул, судорожно вздрогнул всем телом и впал в беспамятство. Белый лист бумаги, заменявший подстилку и ноги мальчика были забрызганы кровью. По лицу отца струился пот… В это время дверь резко распахнулась и вошел старший из дядьев Люцзиня, только что вернувшийся из деревни, куда он ездил специально, чтобы узнать «рецепт» обработки раны после оскопления. Способ заключался в том, что на рану клали кусочки дунчанской бумаги (отличавшейся ворсистостью), пропитанные сгущенным кунжутным маслом, предварительно настоянным на зернах душистого перца и нагретым до высокой температуры. Через определенное время полагалось менять «компресс» и таким образом избежать заражения».
