Над площадью, шипя и разбрызгивая искры, пронеслись с десяток фаерболов. В бой вступили маги — огневики.
Малые и большие, ослепительно яркие в темноте, огненные шары понеслись к плахе. Оглушительная череда взрывов, всполохов красного и синего пламени на секунду обхватили древа мертвых. Во все стороны брызнула черная жижа, полетели куски древесной, живой плоти. Стволы закачались, яростный визг, от которого заложило уши, повис над площадью.
Древа горели, стволы качались из стороны в сторону, ветви-щупальца хлестали как бичи, круша камень помоста и зданий.
Казалось, победа близка, и древа обречены, но огонь внезапно потух, черная кора древ пульсировала и сжималась как человеческая кожа. Раны затягивались, зарубцовывались.
Противный запах паленого мяса повис над площадью, камень помоста местами расплавленный, внезапно треснул. Стволы древа стали быстро утолщаться, и расти вверх, устремляясь к темным небесам Аркина.
Ветви — щупальца, змеями вытягиваясь во все стороны, хватали куски растерзанной плоти, окунались в лужи крови, всасывая ее в себя.
Абсолютная тишина повисла над площадью Правосудия. Лишь изредка нарушаемая стонами и хрипением раненных, заживо поедаемых древом мертвых.
Внезапно в выси, где во мраке, висел крест с распятым некромантом, раздался крик полный боли и ненависти:
— Отец! За что?
Трой не мог видеть ту бойню что разыгралась под ним, но все чувствовал.
Боль, страх, смерть сотен и сотен людей, разрываемых на куски, поедаемых заживо. Он буквально впитывал в себя их страдания, насыщался эманациями мертвых. Воли вопреки.
Трой знал, какая могучая сила собралась в нем. Ему ничего не стоит голыми руками разорвать свои путы, выдернуть стальные клинья. Уничтожить все и вся.
Но он ждал, обряд должен быть доведен до конца, иначе смерть всех этих людей была напрасна.
Крест ожил.
Страшная боль пронзила сознание некроманта, словно в мозг вогнали раскаленный шип. Древесная плоть всасывала в себя плоть людскую, медленно растворяя кожу.
Трой чувствовал, как медленно, под действием сока, разлагается его спина, руки, ноги, тело погружается в древо мертвых.
Некромант терпел невыносимую боль, от которой хотелось сойти с ума, умереть, но он не мог позволить себе этого.
Нельзя уходить в Серые Пределы, нельзя, иначе все зря! — кричал, колотя затылком о крест, некромант.
Боль внезапно отпустила, сознание стало гаснуть, появилась легкость во всем теле.
«Неужели я умер, — подумал Трой. — Нет!»
Именно сейчас он испугался. Нет не смерти, а того, что он не смог перенести Испытание. И стать…
— Сын мой! — голос словно возник в мозгу некроманта. — Ты можешь сделать это! Доведи начатое до конца. Скажи формулу заклятья Перерождения, спеши, время на исходе.
— Да отец.
Боль снова вернулась, еще страшнее чем прежде. Тело Троя буквально растворялось, впитываясь в древо креста, кости оголялись. Он почувствовал, как кора раздвинулась в стороны, и его плоть стала погружаться внутрь креста.
Трой собрал все силы воедино. Мощь мертвых душ, людские страдания буквально разрывали его сущность на части, напитывали его невероятной силой. Формула заклятья рвалась наружу.
— DEMORATY — INFERETY, — крик некроманта унесся ввысь.
Секунду спустя, прежде чем тело некроманта было поглощено, в голове Троя, чей-то голос очень тихо произнес:
— Ты сделал свой выбор.
Страшный по силе раскат грома, от которого дрогнула земля, буквально раздвинул небеса. Столб пламени низвергся вниз, полностью поглотив плаху и древа мертвых. Спустя мгновение все исчезло в огне.
К центру обезлюдившей площади Правосудия, покачиваясь, шел человек. Некогда могучий и сильный, теперь он был лишь тенью себя.
Архипрелат Аркина — Энгабар, подошел к огромному провалу в брусчатке площади. Обугленная земля, расплавленные камни, все то, что осталось от плахи.
Пустой глазницей черепа, зиял провал в земле, от него веяло болью и страхом. Словно открылись врата в мир иной. Мир Тьмы и Смерти.
— Сын мой! Где бы ты не был, прости меня! — крикнул священник, и хрипя завалился наземь. Одинокая слеза, блеснув ярким алмазом, потекла по его щеке, и тут же застыла, превратившись в кристалл льда. Хмурое небо Аркина побелело, пошел первый снег.
