Евграф Федоров - страница 3
— У кого же?
— Академика Чебышева.
— И что ж он сказал?
— Современная наука этой проблемой не интересуется.
— Видите…
(На основании источников разговор профессора и студента, такой для обоих важный, восстанавливается почти с дословной достоверностью.)
И еще одна разверзается бездна времени.
Четырнадцать лет миновало, миновало-пролетело, и десять из них в четырех стенах да за конторкою, окропленной чернильными кляксами.
Весна.
Чуть прыснуло по аллее изжелта-синим. Белая зима прошла, говорят, а зеленая еще впереди.
Гулял обиженный человек в потертом пальто с бархатным воротничком; к рукаву пристала грязь. Борода крутым водоливом катилась до второй пуговицы; картуз сдернул, подставив лбище студеному воздуху.
Ах, нелегко осознать сиюминутность прощания.
Дома разор, баулы, сундуки на замочках, корзины, чемоданы, узлы. Пустые ящики из комода повисли. На диване дворник Сидит, балагурит, дожидаясь подвод.
Четырнадцать. Да еще те — одиннадцать. Двадцать пять, четверть столетия. Пугающая цифра, хоть врожденная к цифрам любовь и давно привык, что они тверже слов и лишены колорита.
Двадцать пять, четвертушка… Что же, выгнали, выперли, не нужен?
Бормочет человек, прислонившись к липе, к мокрой, оттаявшей, черной ее коре.
Тогда… значит, четырнадцать лет назад, Еремеев спросил:
— А как озаглавить намерены ваш труд?
— «Начала учения о фигурах».
— Начала?..
Выпыхнул носом воздух, льняные усы-подковку раздвинул и в угол скосился — как бы скрывал насмешку, на деле ее выставляя.
И смекнул проситель, что дерзость спорол, и смысл насмешки: не с тебя ли, милок, ты воображаешь, начнется учение о фигурах?
А может, раньше еще надерзил — вручая на равных тетрадку с текстом, ниспровергающим основы? Или еще раньше — одиннадцать, значит, лет назад… Странная участь с первого удара отроческой еще руки выбить искру и столько лет вздувать огонек, не смея показать людям…
Нам остается предположить, что невысокий человек в потертом пальто в этом месте своих рассуждений (если он вообще в тот день способен был рассуждать) махнул рукой и повернул к дому, где уж, несомненно, пребывала в беспокойстве — хоть и привыкшая к его причудам — супруга Людмила Васильевна, и, вторя ее беспокойству, беспокоились дети — и Женечка, и Милочка, и Графочка.
Что ж, повернем и мы лицом к повествованию и отправимся в наше обозрение историй, споров, дорог и фигур.
Часть первая
БЛАГОСТРОЙНОСТЬ И ХУДЫЕ ВОЛНЕНИЯ
Глава первая
ГОРОДА И ФИГУРЫ
Да, да, и фигур, и, быть может, раньше всего потому, что по ним именно и шествует любое обозрение. Все на свете имеет облик или поверхность, очертания и форму; и всякая суть обладает выражением. Раздробленный атом по-прежнему материальный объект. Пар клубится облаком. Улитка свернута в виток. Токката Хачатуряна напоминает, по утверждению пианистов, огненный раструб.
А ведь звук неосязаемый, сотрясение эфира! Что же тогда говорить о вещественных предметах, скажем, о жилищах, о поселениях? Они не бездушные кружки, какими их печатают на картах; и, допустим, какой-нибудь Кунгур, к примеру, если взглянуть с горы Ледяной, очень похож на правильный шестиугольник; а с земли, коли улечься на берегу Ирени и, отвернувшись от звенящего краснолесья, смотреть на двухэтажные деревянные дома, то они в самую тютельку вписываются в прямоугольные параллелепипеды с крышами в виде диэдров.
А крепость Оренбург с одиннадцатью бастионами? Ровный овал. Такой она и была задумана. И хотя с тех пор город дважды переносился для приискания наиудобнейшего местоположения, овальная форма его укреплений сохранялась; и инженер-генерал Степан Иванович Федоров как раз и заботился много о строгости линий. То было время внушительных каре и трехшеренговых пехотных построений; геометрия властвовала на штабных учениях. Кой-где, в иных землях рассыпанный строй и отрывистые перебежки уже внедрялись вместе с дальнобойным патроном, но русский военный устав их еще не пускал. Император Николай I в бытность свою великим князем занимал пост генерального инспектора армии по инженерным частям и на всю жизнь сохранил к саперам пристрастие. При нем введены были батальонные школы, инженерные парки и фурштадтские роты.
