Противная грязь забивалась ей под ногти, но Софи продолжала рыть. Спустя еще минуту кончики пальцев врезались во что-то холодное и гладкое.
— Это… бутылка, — произнес Киф, когда она вытащила маленький зеленый флакон и вытерла до чиста о траву.
— И записка, — добавила Софи, снимая пробку, переворачивая пузырек и тряся его, пока скрученная бумажка не выскользнула на свободу.
Киф схватил записку раньше, чем она смогла до нее дотронуться.
— Прочитать это должен тот, кто не покрыт болотной грязью.
Он был прав.
Она вытерла руки о траву, когда Киф нахмурился, прочтя записку.
— Что? — спросила она.
— Тебе же это не нравится.
— Обычно нет, — Черный Лебедь мог быть до раздражения неясным со своими подсказками. Но она была счастлива, что имеет с ними связь. Или имела, пока Киф не показал ей записку.
Жди инструкций и придерживайся плана.
— Они могли, по крайней мере, снова зарифмовать, — сказал он, засовывая записку обратно в булытку. — А что за план?
Софи взяла флакон и понюхала горлышко, морщась от знакомого соленого запаха.
Это был тот самый флакон, из которого она выпила целую унцию лимбиума — в ходе чего и чуть не умерла из-за аллергии — поэтому могла снова излечивать сознания.
— Прентис — это план, — сказала она Кифу, потирая шрам в форме звезды на тыльной стороне ладони. Мистер Форкл ввел ей измененное человеческое лекарство, чтобы остановить аллергию, и рана от игры никогда не пройдет. — Они говорят мне подождать, пока не решат, что настало время вылечить его.
— Да, ну все равно я считаю, они могли бы зарифмовать это. Жди инструкций и придерживайся плана. Теперь отправляйся безопасно домой, настолько быстро, насколько ты можешь!
Софи была слишком разочарована, чтобы смеяться.
Она точно хотела вылечить Прентиса, но не хотела ждать.
Прентис был Хранителем у Черного Лебедя, и тринадцать лет назад он позволил сломать свой разум в разрыве памяти, чтобы сохранить существование Софи в тайне от остальных эльфов. Она ненавидела то, что он был заперт в маленькой камере в Изгнании, стонущий, несущий бред и ждущий, что она вытащит его из темноты.
К тому же, каждый день увеличивал шанс на то, что разум Олдена снова может сломаться. Его чувство вины из-за того, что он участвовал в разрыве памяти Прентиса, однажды уже разрушило его сознание… и хотя Софи и вылечила его, единственный способ убедиться в его безопасности — это вернуть Прентиса назад.
Но Советники по-прежнему решали, позволить ли им исцелить Прентиса. Судя по всему, и Черный Лебедь был доволен, сидя сложа руки и ожидая.
— Эй… а как они узнали, что мы придем сюда? — спросил Киф, когда Софи спрятала бутылочку в карман немного дальше, чем ей было нужно. — Я имею в виду, что они справляются с самыми невероятными вещами… но я сомневаюсь, что даже они могли угадать, что у тебя будут проблемы с телепортацией, и ты случайно перенесешь нас к своему старому дому вместо нового.
— Да, — согласилась Софи, ненавидя тот факт, что единственная новая переданная ей записка от Черного Лебедя, возможно, вовсе не была новой. — Они должно быть лишь предполагали, что я в итоге приду сюда.
У нее по-прежнему была более серьезная проблема, которую нужно решить, чем упрямство Черного Лебедя… снова.
Ни она, ни Киф не были достаточно взрослыми, чтобы у них были собственные следопыты, поэтому они должны были добраться до ПрыжокМастера — устройства, сделанного из переносящих кристаллов — для того, чтобы переместиться в Святилище.
— Твой домашний кристалл с тобой? — спросила она Кифа
— Да. А что?
— Телепортировать небезопасно, пока я не выясню, что идет не так. К тому же, не похоже, что здесь есть скала, с которой можно спрыгнуть. А если мы вернемся в Хевенфилд, Сандор не даст нам уйти… особенно теперь, когда мы можем перенестись только к воротам Святилища и ждать, когда нас впустят.
Киф уставился на свои ноги, выглядя невдохновленным этой идеей, как чувствовала Софи. Его отец определенно принадлежал ее к списку Людей, Которых Ей Нравилось Избегать.
— Мы нужны Силвени, — сказала она, напоминая это себе так же, как и ему.
— Я знаю. Но…
— Что? — спросила она, когда он не закончил.
