—Как у тебя с работой, Мэт?
—Ничего особенного.
Тонкие губы Романа растянулись в хищном оскале, обнажив острые клыки, —он наверняка подточил их "а-ля якудза", чтобы подчеркнуть жестокость внешнего облика.
—Возможно, у меня кое-что есть для тебя...
Боковым зрением Матиас видел танцовщиц, изгибавшихся на сцене, подобно холодным бледным языкам пламени, под равнодушными взглядами посетителей.
Идиотская музыка била по нервам. Он молча ждал продолжения разговора.
Выдержка и терпение всегда были его лучшими помощниками, помогая избежать множества неприятностей.
—Женщина. Сорок лет. Четырнадцатый округ.
Роман вытащил из внутреннего кармана шелкового пиджака небольшой желтый конверт.
—Имя, адрес, фото. Требуется особое внимание: у дичи суперохрана,территория миноопасная.
Выдержав паузу, Матиас равнодушно спросил:
—Сколько?
—Пятьдесят —сейчас, сто —после окончания работы.
—Евро или франки?
—Добрые старые ветхие франки, которые ты сможешь обменять в любом добром старом банке этой доброй старой гребаной страны! Черт тебя побери, Мэт, ты, конечно, настоящий профи, но зачем же так хренеть?! За сто пятьдесят тысяч евро я могу нанять "голубые каски" ООН!
Резкий, как вой гиены, смех Романа повис в удушающей атмосфере кабака. Официантка с пустыми, мертвыми глазами, одетая в коротенькую тунику с разрезами во всех возможных местах, поставила на стол серебряный поднос с бутылкой содовой и пустым стаканом.
Сто пятьдесят тысяч добрых старых франков были, несмотря ни на что, хорошей платой, следовательно, работа предстоит опасная, подумал Матиас. Ему и в голову не пришло задавать вопросы о причинах выданного контракта —любопытство никогда и никого до добра не доводило. Адрес и фото — большего ему не требовалось.
Чем меньше он знал о своих мишенях, тем лучше себя чувствовал. Да Роман в любом случае не стал бы ничего объяснять —просто отдал бы этот и следующие контракты другой ночной птице.
—Итак?
Матиас протянул руку и прихватил двумя пальцами конверт, мгновенно поняв, что Рысь уже положил внутрь предоплату.
—Я знал, что могу на тебя рассчитывать, —лениво процедил Роман, обнажив в загадочно-фамильярной ухмылке металлические резцы — ностальгическое свидетельство бурной румынской молодости. —Эта баба — та еще мерзавка. Не упусти ее, понял?
—Разве я тебя когда-нибудь подводил? —шепнул в ответ Матиас.
Произнося эти слова, он словно увидел на мгновение в воздухе череп, оскаливший в улыбке разбитую челюсть, и счел это видение еще одним знаком грядущих темных потрясений.
—Конечно нет, но в нашем деле каждый раз начинаешь с нуля. —Роман, то ли извиняясь, то ли оправдываясь, развел руки. —Но в твоем случае на счетчике целых пять нолей после первой цифры...
Матиас не стал пересчитывать деньги: Рысь был гордым стервятником , гордым и бескомпромиссным в вопросах чести, полагая, что она есть даже у таких прбклятых, как он сам. Матиас готов был поклясться, что он полощет рот, моет руки и задницу по многу раз на дню, но ему не удается избавиться от ужасного, идущего из глубин естества запаха, который терзает его самого, особенно когда он "пользует" попадающих в его паутину девушек и девочек-малолеток.
—У меня припасен лакомый кусочек, —прошипел, перегнувшись через стол, Роман. —Свежачок. Нетронутый цветочек прямиком из Албании. Если хочешь — она твоя. Мой подарок.
Матиас налил себе полстакана содовой, выпил залпом.
В глазах, как всегда, защилало. Подавив отрыжку, он отрицательно покачал головой.
—Ну да, я забыл: никакого разврата, —фыркнул стервятник. —Ни алкоголя, ни курева, ни баб, ни девочек.
И ты даже не педик...
Матиас коротко улыбнулся, добавив про себя: "Никаких желаний и никаких привязанностей, одна только профессиональная страсть, пьянящие, сладострастные, головокружительные ощущения, которые предлагает одинокая охота в таинственной ночной жизни". Роману не удастся купить ни его дружбу, ни даже благодарность, предложив в качестве залога маленькую девственницу, проданную родителями за несколько жалких монет: ангелы — и уж тем более ангелы смерти — бесполы.
—Я сообщу, когда работа будет сделана, — едва слышно проговорил он, вставая.
