Глава IX. Хроника революции
После 10 августа к республиканской партии примкнул самый популярный человек Франции Максимилиан Робеспьер.
Олар
События 20 июня не привели ни к каким практическим результатам. Кроме одного: французы убедились, что во Франции нет больше короны. Убедил их… сам король. Он надел красный колпак и стал громко кричать о своей преданности конституции.
При этом редкостном зрелище присутствовало два человека, которым судьба французской короны была, как выяснилось впоследствии, но так уж безразлична.
В кустах дворцового сада прятался человек в длинном сюртуке, в широкополой шляпе, скрывающей лицо. То был неудачливый кандидат в диктаторы, «сильная личность», генерал, который мог бы спасти трон, – Дюмурье. Но добрый Людовик XVI недавно дал ему отставку, и теперь Дюмурье скептически наблюдал за тем, как король примерял новый головной убор. Губы Дюмурье презрительно кривились, руки были скрещены на груди; в общем, он стоял в позе, которую бы мы сейчас назвали «наполеоновской».
Вдруг кто-то сзади него громко произнес:
– Негодяи! Следовало бы расстрелять первых пятьсот человек картечью: тогда остальные живо бы обратились в бегство. Дюмурье обернулся и увидел невзрачного артиллерийского офицера с бледным нервным лицом.
– Еще один дурак, – подумал Дюмурье. – Какая к черту картечь, когда даже я не могу ничего сделать! А между тем около Дюмурье стоял будущий французский император. Историки-бонапартисты, для которых Наполеон и поныне является идеалом политического деятеля, обычно забывают эти слова. А зря! В них Наполеон, четко определил свое отношение к народу.
Но сам Наполеон ничего не забывал. Через семь лет, перед переворотом 18 брюмера, Наполеон перенесет заседание палат в маленький городок Сен-Клу, подальше от тронных предместий. Видимо, картина огненного революционного Парижа навсегда осталась и его памяти.
Итак, во Франции нет короны, но есть монархия.
Как же ведут себя люди, вызвавшие движение 20 июня?
Противоречивы и запутаны их действия.
3 июля Вернио выступает в Собрании с блестящей речью, окончательно уничтожившей короля в общественном мнении. Но что Вернио предлагает? Да ничего радикального.
Потом следует знаменитый «Ламуэртов поцелуй», когда неожиданно депутаты Собрания судорожно бросаются в объятия друг к другу, клянутся в верности конституции и исполнительной власти.
Жирондисты созывают федератов со всех концов Франции. Но когда, повинуясь их зову, вооруженные батальоны прибывают в столицу, жирондисты не знают, как от них отделаться.
Что же якобинцы?
В вопросах тактики они дальновиднее и последовательнее. К отрядам федератов сразу приходят посланцы клуба (таким образом, у якобинцев свои войска). От имени федератов Робеспьер составляет адрес и посылает его Собранию. Робеспьер требует приостановить действие исполнительной власти в лице короля, возбудить обвинение против Лафайета, сместить и подвергнуть наказанию департаментские управления.
Ну хорошо, «приостановят действие исполнительной власти в лице короля». А дальше? Почему ни словом не упоминается о республике?
Видимо, Робеспьер все еще оставался на прежних позициях и боялся, что установление республики передаст власть Законодательному собранию, которое находилось в руках жирондистов, или приведет к диктатуре Лафайета. То есть один деспотизм сменится другим. Авторитет Робеспьера был так велик, что со страниц левой печати исчезает слово «республика». Камилл Демулен, первый республиканец Франции, тоже начинает поддерживать «демократическую монархию».
Но народ думал иначе.
22 июля на всех городских площадях при пушечных выстрелах и барабанном бое был торжественно объявлен декрет Собрания: «Граждане, Отечество в опасности!»
Повсюду появились наспех сколоченные палатки, крытые дубовыми листьями. По бокам – воткнутые и землю пики с красными колпаками. Шла запись добровольцев 1792 года.
Невиданный энтузиазм охватил всю страну. В армию записывались целыми семьями. Впоследствии именно эти добровольцы стали основой победоносных полков французской революции. Среди десятков тысяч безвестных имен мы встречаем будущих генералов Гоша и Марсо, будущих маршалов Массена, Ожеро, Мюрата.
