Чтобы это понять, нужно только правильно читать, надо только сделать допущение, что Евангелие есть книга, извлеченная из глубочайшей мудрости. Весь прогресс, который может быть достигнут, состоит в том, что души индивидуализируются, что они имеют отношение к духовному миру не через обходной путь групповых душ, а через элемент индивидуальной души. И Тот, Кто выступает перед человечеством так, что Он узнан земными существами, а также и сверхчувственными существами, нуждается в том, чтобы погрузить в души своих служителей некий сверхчувственный элемент — в добавление к наилучшему человеческому элементу. Ему нужны те люди, которые достигли в своих душах наибольшего, следуя по старому пути.
Это в высшей степени интересно — проследить душевный путь тех, кого собрал вокруг Себя Христос, кого Он признал за своих двенадцать учеников, которые выступают с исключительной простотой, но прошли поистине грандиозный путь, что я хотел вам показать вчера на примере множества разных воплощений человеческих душ. Человек должен определиться в индивидуальном. Ему это сначала трудно: в его душе присутствует немало от элемента народности, а он переносится в необходимость опираться только на себя. Эти двенадцать были глубоко укоренены в народе, который опять-таки грандиознейшим образом самоопределился как народ. Они пребывали как бы с обнаженными душами, простыми душами, когда их нашел Христос. Здесь мы имеем дело с совершенно неравномерными промежутками между инкарнациями. Взор Христа устремился на двенадцать: снова явились души, которые были прежде воплощены в семи Маккавеях и в пяти сыновьях Маттафии, братьях Иуды; из них составилась группа апостолов. Они были брошены в стихию рыбаков и простых людей. Но в то время, когда еврейский элемент поднялся до высшей точки, они были проникнуты сознанием, что этот элемент в это время обладает величайшей силой, — но силой только в том случае, если она выступает как индивидуализованная, когда она сгруппирована вокруг Христа.
Можно себе представить человека, который был бы совершенно неверующим и захотел рассмотреть только с художественной стороны то, как в конце Ветхого Завета выступают пять и семь лиц, а потом двенадцать снова обнаруживаются в начале Нового Завета. Если это рассматривать только как художественно-композиционный элемент, можно быть захваченным простотой и художественным величием Библии независимо от того, что эти «двенадцать» составляются из пяти сынов Маттафии и семи сынов матери Маккавеев. Надо научиться воспринимать Библию и как художественное произведение. Тогда только почувствуют величие Библии как художественного произведения и сохранят это чувство к тому, что в ней художественно заложено.
Теперь надо обратить внимание еще на одно. Между сыновьями Маттафии есть один, которого зовут Иудой еще в Ветхом Завете. Тогда это был тот, кто сильнее прочих боролся за свой народ, который всей душой был предан своему народу, которому удалось заключить союз с римлянами против сирийского царя Антиоха (1 Макк. 8). Этот Иуда — тот самый, которому потом предстоит испытать совершение предательства, потому что он искренне привязан к специфически ветхозаветному элементу и не может сразу найти переход к христианскому элементу: для этого ему сначала требуется тяжелое испытание предательством. Если рассматривать это с чисто художественно-композиционной точки зрения, то поражает гран диозная фигура Иуды в последних главах Ветхого Завета и образ Иуды из Нового Завета. И примечательно в этом симптоматическом процессе то, что ветхозаветный Иуда заключает союз с римлянами, это является прообразом того, что случилось впоследствии, — а именно, христианство избрало путь через Рим, чтобы выйти в мир. Это, хотелось бы сказать, есть последующая кристаллизация. А к этому я добавлю (о чем также можно знать, но этого нельзя говорить в лекции перед большим кругом слушателей) то, что как раз через следующее воплощение этого Иуды произошло слияние римского элемента с христианским элементом, и что перевоплощенный Иуда был первым, кто имел большой успех в распространении романизированного христианства, и что заключение союза ветхозаветного Иуды с римлянами есть пророческое предсказание того, что сделал позднейший, который является оккультисту как перевоплощенный Иуда, который должен был пройти через тяжелое душевное испытание предательством. И то, что обнаруживается благодаря его последующей деятельности как христианство в Риме и Рим в христианстве, — это есть перенесение в духовную жизнь возобновленного союза ветхозаветного Иуды с римлянами.
