Однако они так и не сделали никаких покупок, более того — их даже больше никто не видел. А в дом Ханны проникли воры, которые унесли все самое денное. Примечательно, что они даже не стали возиться с сейфом, где хранились фамильные драгоценности и папирусы, — предпочли унести его целиком, не вскрывая (через некоторое время полиция обнаружила уже пустой, естественно, сейф со взломанными замками в соседнем квартале).
Прошло время, и на антикварном рынке Европы стали всплывать предметы, украденные у Ханны.
К ситуации подключился в 1982 году Кутулакис: ему удалось найти и вернуть Ханне папирусы (в качестве оплаты за услугу он взял золотые древнеегипетские серьги и золотую же статуэтку Изиды, которые также нашел в одной из частных коллекций Европы и сумел доказать, что они были похищены у египтянина; кстати, по ходу дела выяснилось, что эти предметы были куплены у женщины по имени Эффи). Кутулакис во время своих поисков пользовался услугами некоего Янниса Пердиоса, светского человека, грека по происхождению, ведущего околобогемный образ жизни. Пердиос участвовал, таким образом, в поисках папирусов, имел возможность их сфотографировать и познакомился с самим Ханной.
По просьбе последнего, который так и не расстался с мыслью обогатиться за счет продажи коптских рукописей, Пердиос начал искать в Европе покупателя, готового выложить кругленькую сумму за сокровище Ханны. Так, он дал пачку фотографий папируса Фриде Ча-кос-Нюссбергер, вдове известного швейцарского ювелира, которая после его смерти сама занялась антикварным бизнесом. Однако в тот момент у Фриды на примете никаких респектабельных покупателей не было…
Что же касается папирусов, то Пердиос отсоветовал Ханне возить их с место на место. Под них был арендован сейф в одном из швейцарских банков, где их благополучно и оставили на время поисков покупателей.
В 1983 году таковые обозначились на горизонте. У Ханны было три папирусных кодекса (кодексом называют папирусную книгу; скрученные же папирусы называются свитками): один представлял собой трактат по математике на греческом языке, второй — Книгу Исхода, тоже на греческом, а третий содержал несколько текстов на коптском, среди которых было и Евангелие от Иуды (кроме него кодекс включает «Первое откровение (апокалипсис) Иакова», «Послание Петра Филиппу» и фрагмент текста, условно названного учеными «Книгой чужестранца (Аллогена)»).
Купить эти рукописи решили трое же американских ученых — эксперт по истории раннего христианства Джеймс Робинсон, профессор Мичиганского университета Людвиг Кёнен и библеист Дэвид Ноэл Фридман. На собственно коптский кодекс претендовал Джеймс Робинсон, который добился выделения 50 тысяч долларов для приобретения раритета отделом редкой книги своего университета. Впрочем, на встрече в Женеве, где происходил торг, присутствовал не сам Робинсон, а его ученик Стивен Эммель, в это время находившийся в командировке в Европе.
Встреча продавцов и потенциальных покупателей была оформлена в высшей степени таинственно: они собрались в одном отеле, затем переехали в другой, и именно там из обувных коробок на свет Божий извлекли древние кодексы, листы которых были переложены газетами. Ученым бросилось в глаза довольно посредственное состояние документов.
Впрочем, при беглом осмотре они оказались все еще достаточно крепкими и читабельными (ни фотографировать документы, ни делать какие-то записи по ходу ознакомления с ними хозяева рукописей не разрешили). Американцы полагали, что рукописи будут им проданы за 150–200 тысяч долларов. Каково же было их потрясение, когда они услышали цену раритетов: за них просили 3 миллиона долларов! Для начала 1980-х годов это была совершенно немыслимая, баснословная сумма! Тем более что ею никто и не располагал. Ни на какие уступки Ханна и Пердиос не шли; не захотели они рассмотреть и возможность продажи кодексов по отдельности.
Единственный конструктивный момент этой встречи заключался в том, что Эммель даже при беглом осмотре сумел датировать рукопись (с его точки зрения, навскидку папирус можно было отнести к IV–V веку) и понять, что центральный ее документ посвящен Иуде.
