Шагая через дубовую рощу, она услышала, что следом за ней кто-то идет. Но испугалась, только когда остановилась, а миг спустя шаги сзади тоже смолкли.
Кала обернулась, желая разглядеть преследователя.
Внезапно ей на голову накинули прохладный черный мешок, и непреодолимая сила повалила ее на землю. Затем мужской голос - смутно знакомый - прошептал сквозь ткань:
- Будешь рыпаться - убью. А если вякнешь, то прикончу и твоих родителей.
Похититель связал девочку, обмотал рот веревкой поверх мешка и поволок в другом направлении, задержавшись, видимо, у служебного входа в задней части металлического купола. Она услышала, как скрипят дверные петли, а потом земля под ее длинными ногами сменилась сталью - ее втащили под купол.
Оцепенение тут же исчезло, сменившись безумным ужасом.
Кала вслепую дернула связанными ногами и зацепила похитителя. Тот рассмеялся, присел на корточки и шепнул, как любовник:
- Мы с тобой потанцуем завтра. Сегодня ночью очередь Тины. А жаль, жаль…
Она осталась привязанной к ящику, наполненному опилками. Судя по запаху, в нем лежали сотни черепашьих яиц.
Когда служебная дверь закрылась, Кала попробовала узлы на прочность. Сколько времени у нее осталось? Несколько часов? Паника наполнила ее силой, но все рывки лишь затягивали узлы, и через несколько минут она выдохлась и заревела, всхлипывая сквозь веревочный кляп.
Никто ее здесь не найдет.
А когда они окажутся в новом мире, муж Тины - крупный и сильный тип со связями и хорошей репутацией - сделает вид, что обнаружил Калу, освободит ее и наверняка скажет остальным:
- Смотрите, кто захотел отправиться с нами! Лучшая подруга моей жены! - И не успеет она вставить слово, как он добавит: - Я стану кормить ее из нашей доли запасов. Да, теперь ответственность за нее беру на себя.
Кала собралась с силами и вновь занялась веревками.
Но тут дверь открылась все с тем же характерным скрипом, и кто-то медленно прошел мимо нее до конца прохода и обратно. Остановился рядом. Через секунду запястий девочки коснулся нож, а еще через несколько секунд перерезанная веревка упала.
За ней последовали кляп и черный мешок.
В свободной руке Сандор держал фонарик. Он нежно погладил сестру по щеке, затем по шее.
- Ты в порядке? Она кивнула.
- Хорошо, что я наткнулся на этого гада. - Брат пытался выглядеть спокойным, но глаза и голос выдавали едва скрываемое бешенство. - Я его спросил, почему он не со своей невестой. А он промолчал. Тут я и заподозрил неладное. - Брат мрачно добавил: - Я же видел, как он на тебя пялился, Кала.
- Разве?
- А ты что, не заметила? - Сандор дважды глубоко вдохнул, успокаиваясь. - Тогда я его спросил, не видел ли он, куда ты пошла. А он мне: - Катись отсюда, мальчишка!
Сандор начал освобождать ей ноги. При свете фонарика она увидела его любимый карманный нож. Большое, широкое лезвие стало красным и липким - совсем недавно его обильно залила кровь.
- Ты его убил? - пробормотала Кала.
- Вряд ли, - угрюмым шепотом отозвался Сандор.
- Тогда что?
- Спас тебя.
- Но что ты сделал с тем мужиком?
- Мужиком? - Сандор негромко и хищно рассмеялся. - Ну, не знаю, Кала. Это ты у нас в семье биолог. Но вряд ли теперь ты сможешь назвать его самцом… если ты меня поняла…
6.
У Калы появился личный ритуал: каждую весну она доставала из тайника «Рассказ Первой Матери» и перечитывала его от корки до корки. Ей нравились описанные в книге приключения, а трагизм судьбы Клэр наводил на нее искреннюю печаль, и даже помня наизусть целые главы, она переживала так, словно читала книгу впервые. Эта сильная и решительная женщина делала все возможное, чтобы помочь своим девушкам и одновременно заставить Оуэна вести себя достойно. Она добилась того, чтобы каждый взрослый имел право голоса во время важных решений - и голосование, естественно, шло под ее председательством. Клэр всегда произносила прощальные речи на похоронах и следила за соблюдением порядка на скромных празднествах в честь очередной годовщины их появления в этом мире.
На третью зиму наступил жестокий голод. Местных черепах перебили почти начисто, а земные растения здесь плохо прижились. Именно Клэр ввела порционную систему на всю оставшуюся еду, а когда шестерых жен застали за взломом последней кладовой с консервами, Клэр взяла на себя роль судьи на том скорбном процессе. Каждая женщина утверждала, что поступила так ради своих голодных детей. Но к тому времени детей были уже десятки, и разве у всех не подводило живот? Присяжными стали двенадцать других девушек - как жен, так и свободных. Соблюдая ритуал, древний, как само человечество, они выслушали аргументы «за» и «против», удалились на совещание и вернулись с решением. Все шестеро были признаны виновными по всем пунктам.
