Бада на месте не оказалось. Оно и к лучшему. Меньше всего Сандре сейчас хотелось отвечать на вопросы. Она и домой не пошла именно поэтому. Марго не проведешь. Любопытством, конечно, не одолела бы, такта у нее хоть отбавляй, но постаралась бы окружить заботой, а это еще хуже.
Сандра послонялась по пустой редакции и пошла в галерею Тейта «восстанавливать душевное равновесие». Именно так это называлось на их с Бадом языке. Народу было много, сплошь туристы, и Сандра с наслаждением затерялась в толпе. Хорошо, когда ты никого не знаешь, и тебя никто не знает, и никому до тебя дела нет. Полная анонимность.
Сандра остановилась перед одной из картин и тут же забыла обо всем на свете. В кругу яростного желтого света застыла фигура ангела с поднятым мечом. У его ног корчились объятые ужасом маленькие человечки, иные пытались спастись бегством и сгорали, иные в благоговейном трепете преклонили колени и молитвенно простирали к ангелу руки.
Сандру вдруг осенило. Как все просто и как безумно сложно! От боли не убежишь и не спрячешься. Надо научиться любить ее, и станет легче. Только так и можно выжить, не разрушив себя. Ей вдруг безумно захотелось очутиться в тихом уютном доме на Куинс-Гейт, среди знакомых, любимых вещей, увидеть лучистые мудрые глаза Марго и все-все ей рассказать.
Входная дверь была почему-то не заперта.
— Марго! — окликнула Сандра. — Марго, это я!
Но никто не отозвался. Давящая, гулкая тишина была ей ответом. Сандра вбежала в гостиную и остановилась как вкопанная. Комната была разгромлена. Царящий повсюду хаос так больно ударил по глазам, что Сандра невольно зажмурилась. Перевернутые столики и стулья, вспоротый чьей-то безжалостной рукой диван, отброшенный ковер, несколько выломанных дощечек паркета.
Сандра очертя голову бросилась наверх. Ничего утешительного — все комнаты постигла та же участь. Особенно досталось кабинету, в котором вообще живого места не было.
Сандра бесцельно бродила по дому, пытаясь что-то поправить, подбирала сброшенные с полок книги, распихивала по ящикам вывороченное на пол белье, зная, что никогда больше его не наденет, и совершала еще какие-то действия просто для того, чтобы двигаться, чтобы не рухнуть на пол и не разрыдаться от обиды и унижения.
На всем лежала печать чужого вторжения, наглого и бесцеремонного, это был не тривиальный грабеж, а методичный, целенаправленный поиск. Сандра не сомневалась: искали архив отца. Нашли или нет, это отдельный вопрос, и только Марго могла на него ответить. Странно другое. Негодяи действовали в открытую, не опасаясь, что хозяева обратятся в полицию. Значит, были уверены, что не обратятся или что полиция тут не поможет. Занятая этими мыслями, Сандра даже не задумалась, как рискует, оставаясь одна в разгромленном доме. А ведь злоумышленники могли в любой момент вернуться.
Уже совсем стемнело, но свет зажигать не хотелось. Сандра опустилась на пол и замерла, уронив голову на колени. Сколько она просидела так, сказать трудно. Звук торопливых шагов заставил ее вздрогнуть. В дверном проеме возникла чья-то фигура. Сандра съежилась, боясь вздохнуть.
Яркий свет ослепил ее, резанул по глазам. Сандра попыталась вскочить, но ноги подогнулись, и она плюхнулась обратно на пол, подслеповато щурясь.
— Финч!
— Бад!
Слава Богу, это он, одетый с иголочки, при галстуке, но с совершенно опрокинутым лицом, волосы всклокочены, глаза блуждают по комнате, явно ища кого-то. Сандре показалось, что он даже не заметил царящего вокруг разгрома.
— Где Марго? — выпалил Бад. — Она вернулась? Что… что здесь произошло?
— Могу ответить только на один вопрос, — сказала Сандра, вставая. — Марго нет дома. А в остальном у меня столько же вопросов, сколько и у тебя.
— Ничего не понимаю, — бормотал Бад, меряя шагами комнату и размахивая руками. — Мы ужинали. Дивно. Я остался. Она вышла. Я следом.
Сандре с большим трудом удалось слепить нечто цельное из отрывочных фраз, вылетавших из него, как из автомата. Выходило, что они ужинали в ресторанчике на Парк-Лейн. Бад задержался, чтобы расплатиться, а Марго вышла на улицу подышать воздухом. Они собирались вместе вернуться на Куинс-Гейт — еще поболтать и выпить, но, когда Бад разобрался с официантом, ее и след простыл.
