— Она предпочитает тратить время, но не деньги, — замечал в этих случаях мистер Слейд и, покраснев, спешил прочь.
— Миссис Смолпэк много делает для больниц и для инвалидов, — сообщал мистер Слейд громко, уже не оглядываясь и стоя на месте. — Уж кто-кто, а она понимает трудность вашего положения…
Я восседал на высоком табурете за конторкой, отгороженный от магазина невысокой перегородкой. Посматривая поверх нее, я видел покупателей и мисс Брайс и миссис Фрезер, хлопотавших вокруг них.
Мисс Брайс работала в фирме Смог и Берне недавно, это была женщина лет пятидесяти, с пушистыми седыми волосами и милой улыбкой, — маленькая, изящная, всегда одетая в черное. Держалась она с покупателями почтительно, но с достоинством, и покупатели хотя и имели право рассчитывать на услужливость продавщиц, тепло откликались на ее дружелюбие. Это умение держать себя мисс Брайс приобрела за годы работы в фешенебельном магазине «Робертсон и Моффат», который перешел недавно в руки Майер Эмпориум крупнейшему торговому предприятию Мельбурна.
Перейдя к Майер Эмпориум, магазин быстро потерял свой блеск, отделы, куда допускались раньше только избранные, широко открылись перед мельбурнскими охотниками до дешевых распродаж, которые в первые дни «рыскали по магазину, как стая волков», по меткому замечанию мисс Брайс, работавшей там в то время.
Мисс Брайс была «просто в ужасе» от развязного, недопустимого для воспитанных людей поведения этих охотников до дешевки — «сброда», как она выражалась. По ее словам, женщины, которых она обслуживала у «Робертсона и Моффата», все без исключения принадлежали к «хорошему обществу».
Я спросил, что она понимает под этим термином, и мисс Брайс, не задумываясь, ответила:
— Это нельзя определить, мистер Маршалл. Это надо чувствовать.
Она была первым человеком, который назвал меня «мистером». Я принял этот титул с некоторой долей смущения, однако мне было приятно, что, по мнению мисс Брайс, я имею на него право, так же как и все другие ее знакомые мужчины. Мне казалось, еще немного — и я буду как все, и, может быть поэтому мисс Брайс мне нравилась.
Мы иногда разговаривали через перегородку; ее больше всего интересовала жизнь светских дам, которых она видела в магазине «Робертсона и Моффата». Мисс Брайс никогда не позволяла себе порицать их. Если у нее и вырывалось иной раз критическое замечание по адресу какой-либо из этих дам, виной тому была — я уверен — личная обида.
— Невозможная женщина, — пожаловалась мне однажды мисс Брайс, говоря о ком-то из них, — ей нельзя было угодить, она очень резка с людьми ниже ее по положению.
Мисс Брайс с грустью сознавала, что сама она принадлежит к людям «скромного положения», но отнюдь не по рождению, а по бедности.
— Мой отец был полковником британской армии, мать родом из богатой шотландской семьи, — рассказывала мне мисс Брайс. — Но потом нас постигло несчастье. Отец был человеком непрактичным и неосмотрительно распоряжался деньгами. Друзья, которым он помогал в свои счастливые дни, отвернулись от него, когда он сам стал нуждаться в их помощи. Такова жизнь, и ничего тут не поделаешь. По сути дела, единственный друг человека — деньги. Только с годами начинаешь понимать это, хотя должна сказать, что сама я приобрела за свою жизнь немало, хороших бескорыстных друзей.
Мисс Брайс снимала комнату в районе Южной Ярры, («в Южной Ярре публика чище») и оттуда наносила визиты друзьям в определенной последовательности, словно полковник, проводящий смотр войскам в соответствии с установленным порядком.
— По четвергам я пью чай у мистера и миссис Стаффорд. По субботам во второй половине дня навещаю миссис Лоуренс и остаюсь присмотреть за детьми, если она уезжает вечером в гости. Раз в две недели по понедельникам я играю в бридж у миссис Конуэй. Да, я поистине живу полной жизнью, мистер Маршалл.
Вторая продавщица магазина, миссис Фрезер, принадлежала к обществу похуже. Это была худенькая сутулая женщина, лет двадцати шести, она часто стояла съежившись, прижав руки к тощей груди, и жаловалась на холод.
Робкая улыбка быстро исчезала с ее лица, не встретив ответной улыбки. Два года назад она вышла замуж за мастера обувной фабрики; они снимали скромную комнатку в Карлтоне и копили деньги, чтобы купить дом в рассрочку.
