20-го декабря, возвращаясь с работы домой, он, как обычно, случайно встретил Зину неподалёку от метро. Зина окатила его лишённой рассудка улыбкой и начала щебетать о том, как приятно вот так вот случайно встретиться. Потом Зина принялась приглашать Олега на празднование католического рождества, Нового года, православного рождества, Старого нового года и Нового года по лунному календарю. Олег вскипел и, бурля, попросил Зину – попросил громко и отчётливо – оставить его в покое, навсегда. В этом случае, пообещал Олег, он будет ей очень благодарен и его симпатия будет беспредельна. Высказавшись, а также пожелав Зине счастливых новых годов, Олег осторожно обогнул её и побежал домой, пока не началось что-нибудь нехорошее.
Убедительная просьба Олега повергла Зину в отчаяние. Ей долго не хотелось расставаться с последними лохмотьями надежды, но делать было нечего: она любила его безоглядно и высоко ценила его мнение. Всякий смысл из жизни улетучился, внутри поселилось грызущее сожаление, работа превратилась в фабрику пыток, все стали казаться врагами, аппетит исчез. Оставшееся до Нового года время она напряжённо думала, как бы получше оставить Олега в покое. Перебрав немало вариантов, Зина в конце концов остановилось на самом верном способе. В ночь с 31-го декабря на 1-ое января, в квартире подруги, где происходила весёлая новогодняя вечеринка, Зина повесилась, официально прожив на разноцветном свете двадцать два с половиной года.
Первооткрывателем висящей Зины совершенно случайно стал молодой человек по имени Антон. Первого января, в восемь часов вечера, он неуверенно проснулся, отодвинул ближе к стене девушку по имени Юля, слез с дивана, надел штаны, прокашлялся, начал спускаться по узким деревянным ступенькам и, увидев Зину, немедленно рухнул на пол.
Пол был отдалён от потолка почти на 4 метра; в промежутке находился сколоченный из досок и подпираемый балками второй этаж. Он простирался над половиной комнаты и был ограждён перилами. К этим перилам Зина старательно привязала толстый узловатый шнур от утюга, нацепила на себя петлю и спрыгнула со ступенек. Петля была затянута очень неумело, поэтому Зина умирала в течение восемнадцати минут – крича, хрипя, размахивая руками и вращаясь вокруг своей оси. На восемнадцатой минуте всё вдруг встало на место: шейные позвонки хрустнули, конечности Зины постепенно перестали дёргаться, и комната снова наполнилась музыкой и веселящимися голосами из-за стены. На протяжении новогодней ночи двери комнаты периодически открывались и внутрь заходили люди – всегда в чётном количестве. Свет при этом не включался, и Зина оставалась незамеченной, несмотря на ощутимый запах мочи. Постепенно карнавал затих. Часть гостей разошлась искать дальнейших развлечений, часть пребывала в состоянии сильного алкогольного опьянения, часть легла спать, и поэтому в течение всего маленького тусклого дня Зина продолжала не замечаться.
Поднявшись с пола, Антон бросился к тому месту, где, по его представлениям, мог находиться выключатель. Ещё минуты две Антон спотыкался, ударялся о стены и предметы и убеждал себя в том, что черневший на фоне окна силуэт – это невинная новогодняя шутка. Ну, например, чучело Деда Мороза, повешенное за низкое качество подарков. Когда его рука нащупала выключатель, Антон был почти уверен в этой версии.
Зина висела лицом к входной двери. Лицо, к счастью для Антона, скрывали растрепавшиеся чёрные волосы. Антон взобрался обратно на второй этаж, попытался разбудить девушку Юлю, потом снова спустился, задел Зину рукой, выбежал из комнаты и встал на четвереньки у двери ванной комнаты. Его рвало недолго, но громко и мучительно.
На шум прибежала дремавшая на кухне хозяйка квартиры, по имени Катя. Зажав пальцами нос, Катя открыла Антону дверь в ванную, помогла ему встать и поинтересовалась, что он пил и ел накануне. Антон сказал, что ел её собственную стряпню и пил ею же купленное шампанское и высококачественные болгарские вина и русские водки, но что дело не в этом, а намного хуже. Он прополоснул рот, переступил через лужу рвоты и продемонстрировал Кате тело Зины, всё ещё качавшееся под действием его толчка. Катя вскрикнула, разрыдалась, приказала Антону куда-нибудь позвонить, вытерла слёзы и заставила себя подойти к Зине. Ноги Зины находились сантиметрах в пятнадцати от пола. Катя была на пятнадцать сантиметров выше Зины, и их лица оказались на одном уровне. Катя убрала волосы с лица Зины, справилась с тошнотой и стала осматривать Зину и её окрестности на предмет предсмертной записки. Катя училась на шестом курсе медицинской академии.
