Она громко выдыхает.
— О, нет, так ты... посторонняя?
Ее брат трясет головой.
— Мама бы не впустила постороннюю.
— Правда, — Алексия поджимает губы. — Ну, если бы ты оделась лучше, он бы наверняка полюбил тебя. Тебе также нужно поправить твои волосы, — она смотрит вверх, качая своей красивой головой и волосами назад и вперед. — Это катастрофа!
— Алексия, — голос Джерона ругает ее из-за двери. Попавшись, ее глаза расширяются вдвое обычного. — Попроси прощения.
— Нет, — говорю я ему. — Она не должна просить прощения за то, что она честна.
Замешательство на лицо Алексии, вероятно, рассмешило бы меня, если бы я не хотела расстроить Джерона. Он вздыхает.
— Ты красивая, Равин, никогда не позволяй кому-либо говорить тебе обратное.
Опустив свои глаза, я подхожу к раковине и включаю воду. Оба ребенка выбегают из ванной, вероятно, готовые есть.
— Ты красивая, ты же знаешь, — говорит Джерон, подходя ко мне. Раковина оказывается достаточно большой для нас, чтобы вымыть руки. Я чувствую, что он смотрит на меня, но я нахожу больше прелести в проточной воде.
Когда я мою руки все еще без слов, Джерон подходит и закрывает дверь, держа меня в ванной вместе с ним.
— Посмотри на меня, Равин, пожалуйста.
Вы не поверите, сколько нужно усилий, чтобы посмотреть в его великолепные глаза, но я где-то нахожу эти усилия. Его глаза не блестят как обычно, на самом деле, они выглядят печально.
— Не делай этого, — говорит он мне. Его голос не суровый, вместо этого он... успокаивающий. — Ты красива, даже с крысиным гнездом на голове и мешками под глазами.
Он ухмыляется, находя больше развлечения в своих словах чем я. Когда он понимает, что я не нахожу в своей внешности ничего забавного, то хватает меня за руки и притягивает ближе. Мое сердце замирает от любопытства, почему он притянул меня ближе, что он собирается сделать.
Я знаю, он не собирается целовать меня, но моя грудь вздымается так, что вы бы подумали, что он просит меня выйти за него. Господи, я нуждаюсь в передышке, как жалкая школьница.
— Я хочу, чтобы ты видела себя такой, как тебя видят другие. Я уверен, ты знаешь, что ты красивая, я также знаю, что ты пытаешься не смотреть на это. Я не знаю, как ты не понимаешь, как невероятно ты выглядишь. Стальной серый цвет твоих глаз гипнотический и твои губы умоляют о поцелуе, твоя кожа мягкая и притягательная, твои волосы не такие... взъерошенные, — он смотрит на все это, улыбнувшись еще раз.
Смотря снова в мои глаза, я клянусь, он собирается поцеловать меня. Я могу чувствовать притяжение между нами, как два магнита, которым нужно держаться вместе, но он не делает этого. Он смотрит еще несколько секунд, прежде чем просто добавляет:
— Ты самый лучший вид красоты.
Потом кто-то поворачивает магнит, и он отталкивается от меня.
— Мы будем спать здесь этой ночью, если ты не против. Утром я собираюсь помочь моему брату по закону. Когда я справлюсь с этим, то мы можем возвращаться, если ты не слишком устала.
Мои губы дрожат слишком часто, чтобы говорить, так что я выбираю вместо этого кивок головой. Он пробегает подушечкой своего пальца по моему подбородку и это выглядит так, как будто он хочет сказать что-то большее, но сдерживает себя.
Открыв дверь, он придерживает ее, пропуская меня пройти первой, говоря в какую сторону столовая. Все уже сидят за столом, в том числе муж Джастис. Он не выглядит чистым, как все здесь, вообще он выглядит неуместно в этой обстановке. Его жирные пальцы держат в руке посуду, белая рубашка пропиталась различными маслами, и все остальное в нем делает его похожим, как будто он только что пришел из гаража или что-то вроде того.
После знакомства с ним, Джастис обслуживает Джерона и меня, мы начинаем копаться в своих тарелках как все остальные. Еда невероятна, я не знаю, почему она была так неуверенна. На самом деле, это одно из лучших домашних блюд, которое я когда-либо ела, за долгое время.
После ужина, я помогаю Джастис убраться, пока дети поднимаются наверх, чтобы поиграть. Джерон выходит на улицу с мужем Джастис, Крисом, чтобы поговорить несколько минут о делах.
