208
Не то будет в случае, если этик, даже буквально повторяя кантианский закон человечности, из ложной скромности остановится на одном лишь рассмотрении человечности как ценности, осудит как догматизм всякие (даже критическо-философские) метафизические построения в теории ценности, и, однако, для обеспечения возможности эмпирической приложимости закона человечности постарается однозначно установить фактические критерии этой человечности, т. е. нравственной разумности и вменимости. То, чего он, по сколь угодно научно-достоверно установленным критериям своей этики, без всякой метафизики не сможет признать за субъект нравственно-ценностного сознания, которое он (с картезианской несомненностью) осознает же в самом себе и других себе подобных, – то он никакими убедительными (в рамках его концептуальной схемы убедительными) аргументами не сможет защитить от последовательной инструментализации. Ложная скромность, боящаяся метафизического, обратится в разрушительное самомнение последнего судьи о нравственной ценности затрагиваемых нашим действием лиц и объектов. Боязнь онтологии в основах этической доктрины окажется на поверку мотивом для построения другой, и отнюдь не «лучшей из возможных», онтологии: онтологии догматического гуманизма.
209
В радикальном перспективизме, намеченном выше, и в догматическом гуманизме, находящем подобно этому последнему из верховного самозаконодательства каждой отдельно взятой личности (а для этого с необходимостью снимающего всякое подозрение на возможность радикального зла в человеческой природе), эта гуманизация нравственного мира есть в крайнем случае непростая в осуществлении технико-практическая норма, предписание по реорганизации наличной человечности на началах исторически возможно-лучшей человечности (и тогда практическим последствием такого мировоззрения бывает стремление к морально-общественной реформе), или человечности идеально-полной (и тогда следствием является утопически заряженный переворот внешнего порядка жизни, последовательно выносящий за скобки все внутреннее в этом порядке жизни: бездуховная революция).
210
Markus G. Die Seele und das Leben. Der junge Lukacs und das Problem der «Kultur» // Die Seele und das Leben. Studien zum fruehen Lukacs. -Frankfurt-am-M.: Suhrkamp, 1977. S. 105 ff.
211
Ibid. S. 107.
212
Цит. по: Die Seele und das Leben. S. 110.
213
Ibid.
214
Heller A. Von der Armut am Geiste. Ein Dialog des jungen Lukacs // Lehrstueck Lukacs. Frankfurt-am-M.: Suhrkamp, 1974. S. 116.
215
В дальнейшем все письма Лукача и Эрнста в моем переводе с немецкого языка цитируются по изданию: Lukacs G. Briefwechsel. 1902–1917. Budapest: Corvina, 1982. Отдельная сноска на это издание при цитировании писем не приводится; указывается только дата отправки письма.
216
См.: Loewy M. Der junge Lukasc und Dostojewski // Georg Lukacs – Jenseits der Polemiken. – Frankfurt-am-M.: Sender,1986. S. 23 ff.
217
См.: Савинков Б. Воспоминания террориста. Конь бледный. Конь вороной. М.: Политиздат, 1990.
218
Loewy M. Der junge Lukasc und Dostojewski. Op. cit. S. 30.
219
Bolz N. Auazug aus der entzauberten Welt. Muenchen: Fink, 1989. S. 16.
220
Цит. по: Karadi Ε. Ernst Bloch und Georg Lukacs im Max Weber-Kreis // Max Weber und seine Zeitgenossen. Goettingen und Zürich: 1988. S. 695.
221
Вебер M. Наука как призвание и профессия // Вебер М. Избранные произведения. М.: Прогресс, 1990. С. 720.
222
Манн Т. Волшебная гора. Т. 2. М., СПб.: Крус-Комплект, 1994. С. 289.
223
Цит. по: Толстая А.Л. Отец. М., 1988. С. 445.
224
Платон. Сочинения в 3 т. Т. 3. М., 1971. С. 579.
225
Флоровский Г., прот. Пути русского богословия. Париж, 1937. С. 4.
226
Зенъковский В.В. История русской философии. Л., 1991. Т. 1. Ч. 1. С. 205.
227
Формального анафематствования не было, поэтому назвать «отлучением» Определение Синода, строго говоря, нельзя.
228
Письмо A.A. Толстой от февраля 1880 г.
229
Толстовский листок. Выпуск шестой. М., 1995. С. 280.
230
Там же.
231
Ильин В.Н. Миросозерцание графа Льва Николаевича Толстого и его место в истории философии XIX века. В связи с судьбами пессимизма //
