Вторая форма возмущения, все еще негативная, - это страдание. При этом человек, несомненно, чувствует для себя невозможным игнорировать Христа, он не в состоянии оставить подвешенным весь этот вопрос о Христе, когда возвращается в суету жизни. Однако он все так же остается неспособным верить, спотыкаясь всегда в одной и той же точке - парадоксе. Если угодно, это даже своеобразное воздание должного христианству, поскольку все здесь сводится к убеждению, что вопрос: "Что ты думаешь по поводу Христа?" - это и в самом деле камень преткновения. Человек, таким образом споткнувшийся и впавший в возмущение, проходит через всю свою жизнь как тень - жизнь для него растрачивается понапрасну, поскольку он в глубине души все время возвращается все к той же проблеме. И эта его нереальная жизнь хорошо выражает (как в любви это делает страдание любви несчастной) всю глубокую сущность христианства.
Последняя форма возмущения - это та, которая разбиралась в последней главе, то есть форма позитивная. Она рассматривает христианство как неправду или ложь, она отрицает Христа (его существование, хотя он был тот, кто велел миру быть) в манере докетов [30] и рационалистов: то есть либо Христос - это уже не индивид и имел лишь внешне человеческий образ, либо он просто человек, индивид; так он растекается в поэзию и миф, не претендующие на реальность вместе с докетами, - или же вместе с рационалистами погружается в реальность, которая не может претендовать на божественную природу. Это отрицание Христа, парадокса, в свою очередь, подразумевает отрицание и всего остального в христианстве - греха, отпущения грехов и так далее.
Такая форма яростного возмущения - это грех против Духа Святого. Подобно тому как евреи говорили, что Христос изгоняет дьяволов с помощью главного дьявола *, так и это возмущение делает из Христа изобретение дьявола.
* См.: Матфей: 12. 24
Этот скандал есть грех, возведенный к своей высшей мощи, его трудно бывает встретить, поскольку обычно грех не противопоставляют вере (Тгое), как это надлежит делать христианству.
Напротив, именно это противопоставление составило основу всего этого произведения; начиная с первой части (кн. I, гл. 1), мы сформулировали состояние Я, когда отчаяние полностью отсутствует: в отношении к самому себе, желая быть собою, Я погружается посредством собственной ясной прозрачности в ту силу, которая его полагает. А эта формула, в свою очередь, как мы много раз напоминали, является определением веры [3].
ПРИМЕЧАНИЯ
Книга "Болезнь к смерти" впервые была опубликована в июле 1849 года под псевдонимом Анти-Климакус Использование псевдонимов, фрагментарность изложения, афористичность, пародийность - характерные приемы в творчестве Кьеркегора. Это объясняется стремлением сломать привычные представления читателя о теоретическом сочинении, перейти от прямой, научной формы коммуникации автора и читателя к косвенной. Подчас - как, например, в "Болезни к смерти" - Кьеркегор пародирует стиль и даже употребление тех или иных излюбленных философских терминов своего противника, который к тому же может остаться неназванным. Все это конечно же вызывает у читателя определенные трудности. Однако следует иметь в виду, что косвенная форма изложения открыла Кьеркегору возможность совершенно по-новому, нетривиально осветить, казалось бы, давно ставшие азбучными христианские представления о добре и зле, приблизить их к субъективному опыту современного человека. Наставительность "Болезни к смерти" очевидна, более того - всячески подчеркивается Кьеркегором в противовес сочинениям "спекулятивным", авторы которых стремятся дать научное, объективное представление о нравственности.
Первое упоминание об этой работе встречается в дневнике датского философа в 1847 году (Papirer VIII ' А 497; Papirer VIII1 А 558, А 652 653); здесь, в дневниковых записях Кьеркегора, грех уже определяется как отчаяние.
1 Букв.: "Дух есть "я" (дат.: Aand er Selvet). Ср. аналогичный пассаж из "Понятия страха": "Человек есть синтез души и тела, который создан и удостоен духом" (Begrebet Angest//Kierkegaard S0ren. Samlede Vaerker. Bind 6 K0benhavn, 1962. S. 170), а также: "Значит, человек - это синтез души и тела, он одновременно есть синтез временного и вечного" (там же. С. 173). 367.
