— Брат-отступник, отвечай на вопросы. Твоей ли рукой это писано? Читал ли ты рукопись братьям по ордену?
— Да! — отвечал Альварес. — Это моя рукопись. Я действительно читал отрывки из нее названным здесь братьям-предателям.
— Ты утверждаешь, что ураганы и бури не являются проявлением промысла божия, посылаемыми на род человеческий за грехи его, но есть плод взаимодействия моря, воздуха и солнца, и что воля господа здесь ни при чем. Это твой домысел?
— Я полагаю, господин главный инквизитор, что господу не может быть присуща злая воля. И что придет время, когда люди научатся управлять погодой, по своему усмотрению вызывать ведро или дождь, разгонять или призывать тучи, усмирять ураганы и успокаивать водные хляби…
— Подобные действия можно творить только войдя в союз с дьяволом, — внушительно заявил председатель. — Это подтверждено последними процессами ведьм в Сарагоссе и Валенсии. Вступив в связь с бесами в мужском образе, ведьмы эти своими наговорами, чарами и заклинаниями вызывали град на нивы, заморозки на плодовые сады в пору цветения, вихри и смерчи на море, препятствуя судоходству. Святейшая инквизиция отправила их на костер.
— Но вы, достопочтенный отец, — сказал Альварес, — несколько минут назад утверждали, что бедствия эти исходят от промысла божия.
Достопочтенный отец, не ожидавший такого афронта, разгневанно хлопнул рукой по рукописи:
— Молчи, презренный! Признай лучше, что сам дьявол водил твоей рукой, когда ты излагал эти мысли для совращения в ересь верующих.
Перегнувшись через стол и глядя в глаза брата-отступника, он вкрадчиво спросил:
— Признавайся: когда и при каких обстоятельствах ты заключил договор с дьяволом и скрепил его своей кровью?
Альварес отшатнулся:
— В этом я не повинен, всемилостивейшие господа инквизиторы.
Главный инквизитор встал и, протягивая к нему распятие, сказал:
— Именем Иисуса милосердного увещеваю тебя: отрекись от дьявольского учения Лукреция и своих еретических заблуждений. Повинись и раскайся.
Альварес помолчал, потом тихо сказал:
— Велико милосердие господне, но мне не в чем раскаиваться и не от чего отрекаться.
Инквизиторы перешептывались. Наконец главный инквизитор торжественно произнес:
— Так как он отрицает, нет к нему милосердия. Пишите, брат Педро, — сказал он, обращаясь к секретарю. — Постановление о пытке. Принимая во внимание документы, улики и доказательства по сему делу против брата-отступника Мигеля Альвареса, долженствуя осудить и осуждая, ввиду того, что он продолжает пребывать отрицающим, постановляем, чтобы он был подвергнут пытке. Приказываем, чтобы пытка продолжалась до тех пор, пока он не раскается и не отречется от своих заблуждений. Сим постановили. Написал? Предупреждаем тебя, обратился он к Альваресу, — что если при пытке последует кровотечение, переломы костей или раздробление частей тела, то это произойдет по твоей вине.
Альварес спокойно ответил:
— В добрый час, господа инквизиторы!
— Палач!
Заплечных дел мастер, давно уже притерпевшийся ко всему, и, казалось, дремавший, прислонясь к стене, встрепенулся и подошел к Альваресу.
— Приступай к делу.
Палач разодрал на Альваресе рясу до пояса, обнажив худое тело. Опустив петлю, он прикрепил ее к кистям связанных за спиной рук отступника. Потом, деловито перебирая мускулистыми руками, стал подтягивать тело к потолку. Слышно было, как хрустнули кости в суставах, и голос Альвареса:
— Добрый Иисусе, пресвятая дева, помогите мне…
Секретарь скрипел пером, читая вслух написанное:
«И не сказал больше ничего. Таким образом еще трижды увещевали его и каждый раз выворачивали ему руки…»
— Так как он продолжает упорствовать в своих заблуждениях, пытка будет продолжаться, — провозгласил главный инквизитор. — Палач! Привязать его к кобыле и надеть гарроты на голени. Завинчивай!… Пять оборотов.
После увещевания ему надели гарроты на правое и левое колена. Он тихо сказал, что ему не в чем раскаиваться и не от чего отрекаться. После четырех оборотов винтов он тихо произнес:
— Ах, господи, на тебя надеюсь, на тебя полагаюсь.
И не сказал больше ничего.
После шести оборотов винтов, когда до зрителей донесся хруст костей, Альварес потерял сознание.
