— Хоть и крестьянское это дело — ловить рыбу, а люблю я его, — блестя белыми зубами, признался Вырыпаев.
— Ну почему крестьянское? — не согласился с ним Павлов. — Не только. Господин Тургенев любил взять в руки удочку, граф Толстой Лев Николаевич также не брезговал... — Поручик неосторожно перехватил пляшущую бечевку, намотал ее на руку, чтобы удобнее выволочь сома с мелкотья на песок берега, но Вырыпаев поспешно сдернул бечевку с его руки.
— Поаккуратнее, Ксан Ксаныч, — предупредил он. — Сомы бывают сильны, как орудия крупного калибра. Запросто может отрезать вам кисть.
— Свят, свят! — Поручик перекрестился. — Такое даже на фронте не всегда случается.
Они значительно выдохлись, прежде чем сом оказался на берегу. Но и на берегу он не успокоился — изгибаясь толстыми кольцами, заскакал, будто собака, по камням, зацепился бечевкой за лодку и сдернул ее с места.
— Нет, друг, дело так не пойдет, — сказал поручик, подбирая на берегу подходящий камень, — слишком уж буйно ты себя ведешь!
Он хряснул сома камнем по большому плоскому темени один раз, потом другой, третий. Сом согнул в баранку свое мощное тело, враз становясь старым, кожистым, слабым, хлопнул хвостом по борту лодки и затих.
— Во, поспи немного, — одобрил действия сома поручик.
Откуда-то появился дедок с просветленным взором и всклокоченной редкой бородкой, на лацкане ветхого рубчикового пиджака у него висела старая солдатская медаль, которую давали еще за Плевну[2]. Дедок вгляделся в сома и воодушевленно потер руки:
— А ведь это он, гад!
— Кто он? — не понял Вырыпаев. — Объясни, служивый!
— Да этот сом корову мою доил.
— Как это? — опять не понял Вырыпаев.
— Очень просто, ваше благородие. Пастух у нас забирает коров прямо с улицы, пригоняет сюда же, на улицу. Все буренки возвращаются полные, а моя раз — пустая. Все время пустая. Ну, начал я, значит, за нею следить — неужели в городе нашелся такой оглоед-разбойник, который на глазах у всего честного люда доит мою корову? Ну, думаю, я его, этого любителя парного молочка, обязательно перепояшу ломом, — дедок храбро взмахнул своей коричневой, в темном крапе рукой, — он у меня долго будет помнить молочко.
— Неужто сом? — догадался Павлов.
— Сом, — кивнул дедок. — Вечером, когда пастух возвращался со стадом домой, то, естественно, гнал его вдоль Волги, по берегу. Коровы-то и заходили в воду, чтобы напиться. И моя разлюбезная это делала — в аккурат вот здесь вот, у моста. Последний раз я не поленился, залез в воду ну и заметил, как от коровы сом отвалил... Вот гад!
— Молоко отсасывал? — Павлов удивился. — Да у него же острые зубы!
— Нет у него никаких зубов, ваше благородие, только щетка. — Дедок покосился на сома, лежавшего у лодки. — Когда этот вражина подохнет, сами увидите, что у него нет зубов. Вместо них — щетка. Правда, подохнет он не скоро, через несколько часов — лишь на закате. Сом ведь как змея — живет до захода солнца. Как солнце зайдет, так он и подохнет.
Дедок подошел к сому, нагнулся, ухватил его за один ус, подергал. Сом в ответ клацнул огромными жаберными крышками.
— Что, служивый, создала природа чучело? — не удержался от реплики поручик. — А?
— Бог много чего создал. Сом старый, годов пятнадцать ему будет.
— На жарево годится?
— Он и на котлеты годится. Очень вкусно это — котлеты из сомятины. С луком. М-м-ме! — Губы у дедка враз сделались маслеными, он почмокал, подвигал ими, сам становясь похожим на сома. — При определенных навыках и уху можно такую сгородить, что в ней ложка стоймя будет стоять. Не хуже, чем из осетрины. — Дедок выпрямился, вид его сделался озабоченным. — А вам, ваше благородия, подводу надобно-то добыть, чтобы вражину этого домой транспортировать. На себе вы его не доволокете.
— А мы и не собираемся волочь, — сказал Вырыпаев.
— Правильно, — одобрил дедок, — не офицерское это дело.
— Может, у вас есть подвода?
— У меня сейчас нет, она на хутор с бабкой отбыла, а вот у соседа есть. Могу попросить у и его в порядке взаимной выручки. А вы ему за это сомовьего мясца подкиньте... Годится?
— По рукам! — сказал Вырыпаев, громко хлопнул своей ладонью о ладонь дедка. Он действовал как заправский купец, купец и добытчик, уже даже совсем не по-дворянски бить ладонью о ладонь.
