Говард кивнул и, коротко поблагодарив ее, вместе с Клементсом направился к лестнице, Уэксфорд же задержался. Он посмотрел на девушку, ее круглые плечи, довольно стройную фигуру, поднял один из дурно пахнувших мусорных баков и предложил:
— Я помогу вам.
Пегги изумленно посмотрела на него. Мир, в котором жила эта девушка, отучил ее любезно принимать помощь, поэтому она лишь пожала плечами и некрасиво скривила губы в каком-то подобии улыбки.
— Этим должен заниматься мужчина, — вздохнул Уэксфорд.
— Может быть, но они этого не делают. Кто из мужчин согласится заниматься этим мусором и делать всю грязную работу за восемь фунтов в неделю и такую квартиру? Вы бы согласились?
— Нет, разве чтобы помочь вам. А вы не можете найти себе работу получше?
— Послушайте, приятель, у меня ведь ребенок. Мне нужна такая работа, чтобы я могла присматривать за дочкой. Да не беспокойтесь вы обо мне! Когда-нибудь появится принц, и я уйду отсюда, а весь мусор оставлю Джонни. — Она впервые улыбнулась восхитительной улыбкой, пробудившей в Уэксфорде воспоминания о темном зале и светящемся экране кинотеатра. — Большое спасибо. Вы и так много сделали.
— С удовольствием, — ответил Уэксфорд.
Из-за непривычной физической нагрузки кровь прилила к его голове. Конечно, было глупо и неосторожно так поступать. Кровь стучала в висках, и это нервировало его. Говарда и сержанта не было видно, и, чтобы немного проветриться в ожидании их, Уэксфорд решил прогуляться и направился в противоположный от тупика конец Гармиш-Террас. Накрапывал мелкий дождь. Вскоре Уэксфорд очутился в таком месте, которое у него на родине считалось бы оживленной улицей. Здесь между парикмахерской и пабом находился довольно обшарпанный торговый центр: маленькая дешевая лавочка с названием «Лавди»[9] . Так вот откуда эта Морган взяла себе имя!… У нее было другое, может быть, унылое и неинтересное имя, но оно отражало ее сущность и даже заставляло страдать, поэтому она решила его скрыть.
— Вышли подышать свежим воздухом, сэр? — спросил подошедший сержант. — Точнее, тем, что здесь называется воздухом. Бог ты мой, от этого мусора вонь идет до небес!
Говард усмехнулся:
— Сейчас мы проводим сержанта до полицейского участка, а потом я покажу тебе кое-что другое. Ты не должен уехать с мыслью, что весь Кенберн-Вейл состоит только из таких вот крысиных нор.
Они оставили Клементса в полицейском участке — огромном темном здании на главной улице Кепберн-Вейл, где синяя лампа раскачивалась в центре арки над внушительного вида лестницей. Затем Говард сам сел за руль автомобиля, и они поехали подальше от трущоб, продуваемых ветрами улиц с угловыми магазинами, пабами и «заплатами» голой земли, которые когда-то были садами и скверами, а теперь, окруженные, как теннисные корты, проволочными заграждениями, были захламлены сломанными велосипедами и канистрами для бензина.
— Здесь живет Клементс. — Говард указал куда-то вверх, почти на крышу машины. Всмотревшись в окно, Уэксфорд увидел дом-башню головокружительной высоты — этажей на тридцать.
— Могу себе представить, какой великолепный вид открывается оттуда. В ясные дни ему, наверное, видно даже устье Темзы.
Теперь по обе стороны дороги появились многочисленные жилые микрорайоны — монолиты, выросшие среди ветхих полуразрушенных «джунглей». Уэксфорд хотел было спросить, не на этот ли контраст Говард хотел обратить его внимание, как вдруг неожиданно дорога вывела их на совершенно открытое пространство. Перемена была потрясающей: секунду назад они находились в одном из самых скучных и монотонных районов, которые он когда-либо видел, но теперь — как это бывает при смене декораций на театральной сцене — увидел зеленый треугольник, стриженые деревья и несколько разбросанных домов в георгианском стиле. «Таков он, Лондон, — всегда разный, но неизменно удивительный», — подумал Уэксфорд. Говард припарковался около самого большого дома темно-красного цвета с длинными сверкающими окнами и колоннами с каннелюрами, поддерживавшими свод над крыльцом. По обеим сторонам дома были клумбы с цветами, тщательно спланированные ряды кипарисов и каких-то других деревьев. Табличка, висевшая на стене, гласила: «Вейл-парк. Частная собственность. Парковка только для постоянно проживающих, согласно распоряжению „Нортберн пропертиз лтд“.
