Она испытала невольное уважение к нему, и это смутило и напугало ее. Не таким она представляла себе янки. Она и мысли не допускала, что северяне могут быть храбрыми и благородными. Ведь они были воплощением дьявола – безобразными грубыми животными, лишенными высших чувств, с невероятной жестокостью насилующими и убивающими невинных женщин и детей исключительно ради удовлетворения своих низменных инстинктов. Мог ли этот человек столь разительно отличаться от других? «Нет, разумеется, нет», – настойчиво убеждала себя Клэр. Стюарт Уэлсли, несмотря на свою храбрость и красоту, оставался для нее презренным янки. Она была уверена, что, придя в сознание, он подтвердит ее догадку и окажется таким же грубым и невоспитанным, как все янки. Но пока ничто в его поведении не вызывало нареканий. Несмотря на северное произношение, когда Стюарт непроизвольно глотал звуки и как будто шепелявил, что не могло не раздражать Клэр, он задавал вопросы голосом мягким, мелодичным, и даже его отказ от обезболивающего был вежливым и вполне разумным. На самом деле Клэр тоже не верила в чудесное действие опия, ибо по опыту знала, что, не считая наркотического опьянения, он совершенно бесполезен. Видимо, и капитан знал об этой опасности, потому и отказался от наркотика, и Клэр не могла осуждать больного за этот разумный отказ.
Бросив на стол ложку, девушка вернулась на жесткий стул у постели больного и посмотрела на пугающе бледное лицо Стюарта.
– Возможно, капитан, вы правы, что отказались от опия, но в следующий раз, когда я буду промывать вашу рану виски, вы пожалеете об отказе, – тихо произнесла Клэр. – Вам придется испытать все муки ада.
Казалось бы, страдания врага она должна воспринимать как заслуженную им кару, но Клэр почему-то не испытывала удовлетворения. Напротив, она старалась придумать способ, позволявший уменьшить боль.
* * *
– Сообщение… срочное сообщение… немедленно передать Шерману… – хриплый крик вырвал Клэр из глубокого сна.
Не понимая, что происходит, она вскочила со стула и, шатаясь, направилась к раненому. В комнате было темно, только сквозь маленькое оконце под потолком струился серебристый свет луны. Одинокая свеча, которую Клэр зажгла вечером, оплыла и погасла. Встряхнув головой, девушка отогнала остатки сна. Быстро чиркнув спичкой, она зажгла новую свечу и повернулась к Стюарту.
Широко раскрытые серые глаза смотрели на Клэр невидящим взглядом. Руки капитана беспокойно двигались, то сжимая, то разжимая края матраса. Одеяло валялось на полу. Видимо, он сбросил его в тщетной попытке охладить тело. Он весь горел, и Клэр почувствовала жар, приближаясь к кровати.
Неожиданно Стюарт приподнялся на локте и с такой силой схватил ее за юбку, что девушка с трудом сохранила равновесие.
– Сообщение! – снова закричал он. Безумные глаза блестели от лихорадки. – Я не могу погибнуть! Не могу!
– Капитан Уэлсли, – как можно спокойнее произнесла Клэр, отчаянно пытаясь высвободить юбку из его сильных пальцев. – Капитан Уэлсли, отпустите меня. Я принесу вам воды.
Но Стюарт не слышал ее. Он сжимал пальцы все сильнее и смотрел на Клэр так свирепо, что она испугалась. Ей казалось, что в следующее мгновение он вцепится ей в горло.
– Капитан, пожалуйста, успокойтесь, – медленно произнесла она. – Ложитесь. Все в порядке. Вам нельзя волноваться.
– Сообщение! – хрипло повторил Стюарт.
– Тихо, тихо, – успокаивала его Клэр. – Сообщение уже доставили.
– Шерману? Он знает? – допытывался капитан.
– Да, – поглаживая его спутанные волосы, кивнула девушка. – Генерал получил ваше сообщение. Все в порядке. Успокойтесь.
Серые глаза, пристально глядевшие в ее лицо, просветлели. Рука, все еще сжимавшая ткань юбки, бессильно повисла. Раненый упал на подушки.
– Жарко, – пожаловался он. – Вся грудь горит…
– Да, я знаю, знаю, – успокаивающе промолвила Клэр. – Сейчас я вам помогу. Я принесу воды, я оботру вас.
– Нет! – возразил раненый, снова цепляясь за ее юбку. – Не уходите! Не уходите!
– Нет-нет, я никуда не уйду, – пообещала она. – Я только принесу воды. У вас жар. Успокойтесь, капитан. Я вам помогу. Все будет хорошо.
