«Если мир обрушится на нашу Республику»: Советское общество и внешняя угроза в 1920-1940-е гг. - страница 16
На первый взгляд, подобное изменение представлялось вполне логичным. Партийные работники, не владеющие за редким исключением иностранными языками, могли теперь знакомиться хотя бы с некоторыми материалами западной прессы. Однако на практике подобное изменение привело не к росту объективных представлений о внешнем мире и о самом СССР, а, скорее, к их сокращению. Действительно, количество изданий русского зарубежья было ограничено, и сводки позволяли довольно подробно представить их содержание; к тому же, общее настроение всех без исключения эмигрантских газет было в лучшем случае критическим по отношению к Советской власти. Зато безбрежный океан зарубежной прессы позволял найти любые статьи с любым «направлением» (не случайно сразу же в перечне использованных изданий появились коммунистические, а также никому не известные провинциальные газеты, где можно было найти публикации буквально на любой вкус, в том числе и об успехах социалистического строительства в СССР). Другими словами, бюллетени заграничной печати были на порядок более субъективными, чем сводки эмигрантской прессы.
В первом выпуске бюллетеня были представлены разделы «Общее положение СССР» (выдержки из статей «Тайме», «Роте Фане» и др.), «Положение в деревне» («Тайме», «Манчестер Гардиан», «Тан» и др.), «О советах» («Социалистический вестник», «Дни»), «Кампания против преследований религии» («Манчестер Гардиан», «Каррент Хистори», «Дэйли Геральд» и др.), «Внешнее положение СССР», «О Красной армии», «Разное». Подобные разделы (обычно, впрочем, их насчитывалось меньше) были и в последующих выпусках, но уже в пятом выпуске появились разделы «О положении в Индии» и о состоянии английской независимой рабочей партии.
В Свердловском архиве сохранились и засекреченные инструкции по выдаче «Бюллетеней заграничной печати» и списки получавших их лиц за 1933 г. Это секретарь горкома, заведующие отделами горкома (иногда их заместители), председатель горсовета — всего каждый номер читали 4–5 человек из многотысячной городской партийной организации. Бюллетени выдавались строго под расписку, в одной из инструкций, определявших порядок их выдачи, они красноречиво именовались «конспиративными материалами»>{96}.
Постепенно подобные секретные обзоры и сводки «для служебного пользования» стали получать все большее распространение, однако их содержание все меньше отличалось от материалов, публикуемых официальной советской прессой. Так, в закрытых (они готовились ежедневно в количестве всего 24 экз.) информационных сводках Всесоюзного общества культурной связи с заграницей (ВОКС), в частности за май — июнь 1S35 г., основное место занимали краткие пересказы сообщений западной печати о различных проявлениях «кризиса капитализма» и нарастании революционных настроений, а также об успехах советской культуры. Лишь изредка встречались нейтральные сообщения о новостях культурной жизни на Западе. Никаких материалов, существенно дополнявших сообщения советской прессы или критически оценивавших советскую действительность, в данных сводках не было>{97}.
Позднее к таким обзорам (их, помимо ВОКСа, готовил ТАСС и некоторые другие организации) добавились и переводы избранных книг для узкого круга. Так, 29 мая 1936 г. члены Политбюро опросом решили: «Принять предложение т. Радека об издании книги Веббов «Советский коммунизм — новая цивилизация» в количестве 2000–3000 экз. для распространения по списку»>{98} (позднее и английские издания книги Веббов оказались в спецхране). Издавалась в СССР «для служебного пользования» в 1936 г. и «Майн Кампф»>{99}.
Сохранились пометы И.В. Сталина на экземпляре этой книги из его личной библиотеки; некоторые из них были опубликованы Д.А. Волкогоновым. «Я тоже видел это же издание книги “Майн кампф”, но в фонде Михаила Ивановича Калинина, с собственноручными пометами “всесоюзного старосты”», — пишет Б.С. Илизаров, и отмечает, что «читал Калинин с интересом, это очевидно, но в то же время, предполагаю, боялся, что потом его пометы прочитает кто-то, кому не следовало бы их видеть, и он с экспрессией отмечает прочитанное репликами: “Фу, какая глупость!” или “Мелкий лавочник!”, — явно рассчитанными на стороннего читателя»
