Теперь же она лихорадочно соображала, что могла бы сыграть свекровь, но Николай Васильевич, с отрешенным видом передвигая по доске ферзя, промолвил человеческим голосом:
– Шопена лабай. Вальс маленькой собачки.
– Дорогой, – улыбка Изольды Игнатьевны подобрела, – исключительно для вас всех: невылупившиеся птенцы Мусоргского.
И ее пальцы быстро забегали по клавишам.
Ужин прошел не лучше. Лизка пару раз заикнулась о том, что, пока они в Одессе, надо обежать магазины и выбрать самый лучший подарок Сережке Писаренко, новорожденному наследнику ведущего инженера и бухгалтера-расчетчика сутисковского завода. Но особенной поддержки со стороны свекрови в этом вопросе не нашла. Впрочем, как и ожидалось.
Потом настигло ее еще одно разочарование в виде котлет. Котлеты Ольги Степановны были… вкусными! И превзойти домработницу хотя бы в них не представлялось возможным. Не говоря обо всем остальном, чего было много и не менее вкусно.
Когда часы, висевшие в гостиной, пробили одиннадцать, профессором Горским был объявлен отбой. И Лизка, наконец, выдохнула. Пытка под названием «Первый вечер в кругу семьи» была окончена.
– Може, додому поїдемо, га? – спросила она Павла, когда они остались наедине в их комнате.
– Глупости, не поедем, – он подошел к Лизе, притянул к себе за талию и поцеловал. – Завтра сходим на море. И ты сама передумаешь уезжать. Давай-ка лучше подумаем про маленького Горского, – он пощекотал ей бок.
– Паш, ти шо? Здурів? – Лизка перепугано отшатнулась. – Тут же твої батьки! Вдома подумаємо! Спать лягай.
Горский ошалело уставился на жену и, кашлянув, спросил:
– Не понял… Родители здесь при чем? Мама точно не придет пожелать нам спокойной ночи.
– Ага! А як почують? Як я їм завтра в очі буду глядєть?
Павел рассмеялся, уселся на кровать, откинувшись на стену, дернул на себя Лизу и весело заявил:
– Точно так же, как и они тебе.
– Нє, Паш, я так не можу, – заохала она. – Стыдно же!
– Не стыдно! Мне не стыдно, им не стыдно, и тебе не стыдно.
– Господи! Ти ж все-таки партієць! Секретар! Должность в тебе! А ти…
– А я ставлю тебе условие, товарищ Горская. Или сейчас, или никогда!
Товарищ Горская… Это звучало медом для Лизкиных ушей. И самым лучшим аргументом в любом споре с мужем.
– Нє, на нікогда я нєсогласная! – решительно ответила она, подставляя супругу губы.
Когда Лиза уже дремала на его плече, он тихо шепнул:
– Родители спят в противоположном конце дома. Чтобы их не было слышно.
… о розах, помидорах и первой любви
Утро у Лизы Горской начиналось так же рано, как у Лизки Довгорученко. И все равно, что жила Лиза Горская в отдельной однокомнатной квартире с центральным отоплением и водопроводом в центре Гнивани. И неважно, что теперь никаких многочисленных утренних дел, которые нужно было успеть сделать перед работой, у нее не было. Единственное, чем она была озадачена – это что приготовить Горскому на завтрак, на обед и на ужин. В заводскую столовку ходить она ему запретила.
«А нащо ты женився? Мене ж засміють!» – заявила она в один из первых дней их скоропалительного брака.
И, как результат, вставая рано утром, поскольку привычка так и осталась, последние восемь месяцев она предавалась праздности. Но зато по утрам у нее появилось множество разных приятных мелочей, коими она заполняла время.
Например, как в первое утро на даче Горских, она, открыв глаза, наткнулась взглядом на лицо Павла и почувствовала, что губы улыбаются сами собой. Нет, за это время в непосредственной близости от него она хорошенько рассмотрела когда-то недосягаемого начальника. Не был он похож ни на какого Евгения Жарикова, как ей казалось с семнадцати лет. Он вообще не был ни на кого похож. Впору сказать, что это кто-то другой, из обычных людей, мог бы гордиться, будь он похож на Горского. Ему бы в киноактеры, а не в кабинете юрисконсульта сидеть. Потом Лизка ревниво одергивала саму себя – еще не хватало, чтобы ее мужем другие любовались. И принималась изучать его дальше, водя пальцем по линиям бровей, носа, губ, но не касаясь, чтобы не разбудить.
Потом она встала, неохотно выбравшись из постели. И подумала, что удовольствия приготовить ему завтрак Ольга Степановна ей не доставит. Да и Паша, наверное, соскучился по стряпне старой домработницы. Он иногда ее вспоминал, когда хотел как-то особенно похвалить Лизу за что-то новенькое в их рационе.
