Но что же все-таки сегодня было сделано? Что написано, подписано и скреплено печатью за стаканом портвейна и трубкой виргинского табака? Что спрятано в библиотеке, в потайном ящичке бюро отца…
Девушка соскользнула с постели и взяла свечу. Осторожно открыла дверь и прислушалась. Дом был полон таинственных ночных звуков. За деревянной панелью скреблась мышь. Бесшумно ступая босыми ногами по гладкому холодному полу, она направлялась к лестнице.
Лестничный пролет был темным и страшноватым; холл с закрытыми на ночь ставнями походил на таинственную пещеру. С сильно бьющимся сердцем она начала осторожно спускаться. В тишине ночи скрипнула одна ступенька. За спиной Кэролайн уловила какое-то движение, скорее почувствовала его, чем услышала. Она обернулась, но не успела закричать – чья-то рука зажала ей рот.
Перед ней мелькнуло черное лицо с блестящими в колеблющемся свете свечи белыми белками глаз. Пальцы девушки задрожали от ужаса, и подсвечник чуть не выпал из рук. Незнакомец подхватил ее, и она заметила, как блеснуло лезвие ножа. Голова у нее закружилась, и она вцепилась в перила. Мужчина шепотом произнес ей на ухо:
– Не бойтесь, мисс. Бенджамен не причинит вам зла. Бенджамен за всю жизнь не обидел ни одной леди.
Тяжело дыша, она постаралась унять нервную дрожь. Обморочная слабость отступила. Человек поднял свечу, и она увидела на нем синюю ливрею с серебряным кантом. На голове чернокожего незнакомца был напудренный парик.
– Обещаете не кричать? – заботливо спросил он.
Она молча закивала, и он убрал свою руку.
– Простите, что напугал вас, мисс, – извиняющимся тоном сказал негр. – Я принял вас за врага мистера Куртни. Друзья мистера Куртни часто повторяли, что у него есть враги по всей Англии из-за его политических взглядов.
Начиная понимать, она спросила:
– Вы слуга мистера Куртни?
– Да, мисс.
Кэролайн прищурилась, чтобы повнимательнее его рассмотреть.
– Вы раб?
– Освобожденный раб, мисс. Мистер Куртни добился для меня вольной грамоты.
– Вы… Вы образованны?! – недоверчиво воскликнула она.
– Немного, мисс. Я умею читать и писать. Знаю неплохо греческий и латынь.
Она еще крепче вцепилась в перила.
– Что вы здесь делаете? Да еще в такое время?
– Я охраняю комнату хозяина, мисс. Он дал мне свободу, обращается со мной как с белым человеком. Я готов умереть за него.
Пораженная Кэролайн не сводила взгляда с внушительной фигуры негра. Неожиданно вспомнив о том, что она не одета, девушка выхватила у него подсвечник и поспешно побежала к себе.
На следующее утро Кэролайн проснулась довольно поздно и, спустившись вниз, обнаружила дом странно тихим. Как сообщила ей Полли, хозяйка закрылась в комнате с мужем.
Пока она нерешительно стояла в холле, появился слуга-негр с двумя чемоданами. Он широко улыбнулся ей, поклонился и хотел что-то сказать, но девушка смутилась и поспешила уйти, вспомнив их ночную встречу.
Она не сомневалась, что капитану стало известно об антироялистских взглядах племянника и он приказал ему покинуть дом. Хотя на себе ей ни разу не пришлось испытать силу гнева отца, она не раз оказывалась свидетельницей страшных сцен. Когда он приходил в бешенство, даже самые преданные слуги и старые товарищи старались не попадаться ему на глаза. Одна Амелия стойко переносила бурю, с удивительной преданностью заявляя, что муж никогда не гневается без веской на то причины.
Сейчас ей не хотелось встречаться с отцом. Еще меньше она желала присутствовать при отъезде Майлса. Ведь на прощание он поцелует ей руку, и в его карих глазах она прочтет озадаченность ее холодностью. Лучше не слышать его низкий, бархатный голос, который против воли завораживал ее, не хотелось вспоминать, как он нес ее на руках, а ее голова покоилась у него на плече. Если подумать, он ничем не оскорбил ее, если не считать одной, но самой тяжкой обиды – его желания отнять у нее Трендэрроу.
Следуя давно устоявшейся привычке, когда ей надо было разобраться в сумбуре своих мыслей, Кэролайн направилась через лес к часовне.
В глубине души она знала, что застанет там Майлса, и ноги, помимо воли, несли ее в том направлении.
